Признаться, я не раз вспоминал вашу теорию о проклятии благородных душ и наивно полагал, что смогу ее опровергнуть, но жизнь ответила мне неблагодарностью.
К сожалению, за последние недели я понял, что эта любовь никогда не будет взаимной и что эта женщина вовсе не такая, какой я ее себе воображал. Я определенно не из тех людей, которые способны влиять на свою судьбу.
Берегите себя, дорогой мой Тома, и, главное, не тоскуйте по мне! Я вряд ли смог бы одарить вас советами, но хорошенько взвешивайте, стоит ли ввязываться в ту или иную драку, поскольку вмешательства заслуживает далеко не каждая. Учитесь, Тома, сходиться с людьми, впрочем, не со всеми, и побеждать там, где я проиграл. Держитесь за жизнь всеми силами, ибо одиночество убивает.
Мне бы хотелось пожелать вам удачи в дальнейшем. Я ни на мгновение не сомневаюсь, что вы сможете преуспеть там, где я потерпел поражение, – в поисках родственной души, которая поможет пережить вам жизненные невзгоды. Ибо, как писал один из наших любимых писателей[167], «нет ничего более ужасного, чем одиночество среди людей».
Будьте и впредь взыскательны к себе. Берегите в себе то, что сделало вас не таким, как другие мальчишки. И берегитесь дураков. Помните завет стоиков и не забывайте, что лучший способ защититься от них – постараться не быть на них похожим.
И хотя моя судьба, похоже, доказывает обратное, я по-прежнему убежден, что величайшие наши силы заключены в наших слабостях.
Обнимаю вас.
Родильный дом
Антиб, клиника имени Жанны д’Арк
9 октября 1974 года
Франсис Бьянкардини тихонько приоткрыл дверь в палату. Оранжевые лучи осеннего солнца освещали наружные застекленные двери, выходящие на балкон. В этот предвечерний час покой родильного дома нарушал лишь отдаленный шум – закончились школьные занятия.
Франсис прошел в палату. В руках у него куча подарков: плюшевый медведь для сынишки Тома, браслет для Аннабель, два пакетика сухариков и кулек вишни амарены для медсестер, заботившихся о его близких, как ни о ком другом. Он положил подарки на передвижной столик, стараясь поменьше шуметь, чтобы не разбудить Аннабель.
Когда он наклонился к колыбельке, новорожденный младенец воззрился на него своим неискушенным взглядом.
– Ну как ты тут, а?
Он взял младенца на руки и присел на стул, наслаждаясь этим волшебным и вместе с тем торжественным мгновением, которое следует за появлением на свет ребенка.
Он испытывал глубокую радость вперемешку с чувством сожаления и бессилия. Когда Аннабель выпишут из клиники, она не отправится к нему домой, вернется к своему мужу, Ришару, который и будет законным отцом Тома. Неловкая ситуация, но придется привыкать. Аннабель была самой дорогой ему женщиной, хотя и своенравной. Она была несравненная любовница, имевшая свой собственный взгляд на супружество и ценившая любовь превыше всего.