— И по этой статье мы имеем право дать вам возможность подумать до утра в камере, — добавил подполковник Котов. Причем говорил он очень жестко. Настолько жестко, что Заварзина не посмела возразить по существу. Только тихо простонала.
— Колю в одну камеру, меня в другую. А кто за детьми присмотрит?
— Они у вас уже, насколько я знаю, немаленькие, — спокойно возразила капитан Саня. — Шестнадцать и четырнадцать лет. В этом возрасте дети смогут о себе позаботиться сами. Хотя бы какое-то время — около двух лет, которые вам грозят. При этом могу вам объяснить ваше положение, оговоренное в примечаниях к статье триста шестнадцать Уголовного кодекса Российской Федерации. Законная жена имеет право не давать показаний против мужа. Но сожительница, которой вы в настоящее время, согласно вашим же словам, являетесь, от уголовной ответственности не освобождается. И вам грозит реальный срок — до двух лет заключения. Так что, будете думать до утра?
Людмила Сергеевна решилась.
— Спрашивайте…
— Нет, это вы — рассказывайте… — жестко возразил подполковник Котов. — Мы кое-что знаем, но не намерены открывать вам это. Желаем, можно сказать, дать вам возможность показать свою чистосердечность и стремление сотрудничать со следствием. Это, кстати, веский аргумент, чтобы не привлечь вас по триста шестнадцатой…
Подполковник сказал очень обтекаемо, он не назвал статью, по которой могут привлечь Людмилу Сергеевну в качестве обвиняемой в другом преступлении…
— Тогда — слушайте… — Заварзина легко, но жестко и непоколебимо взяла себя в руки. Это показал ее сосредоточенный и слегка мрачный взгляд. Она умела, видимо, концентрироваться в трудную минуту, и это позволило ей снова стать властной и авторитарной и говорить при этом так, чтобы ни она сама, ни кто другой не сомневались в ее словах. Нельзя было не отдать ей в этом должное. По крайней мере, в понятии самой Людмилы Сергеевны слушатели не должны были сомневаться в ее словах.
— Мы слушаем, слушаем, вы говорите… — спокойно и властно, как человек, имеющий определенную власть, поторопил ее подполковник Котов.
Он был в мундире, который подтверждал его право руководить.
С мыслями Людмила Сергеевна умела собираться быстро.
— У нас давно были с Колей скандалы по поводу его отношения к Ларисе. Это моя двоюродная сестра, та самая, убитая Лариса Ковалева. Нет, там, конечно, ничего такого не было и быть не могло. Лариса и ко мне всегда хорошо относилась, и мужа своего Лешку любила. Но меня тоже поймите, какая женщина потерпит, когда ей постоянно ставят в пример другую. Каждый практически день — и во внешности, и в манере одеваться, и в манере поведения. Я злилась, ругалась, даже, наверное, грозила… Я вообще в словах часто не сдерживаюсь. Если заведусь, могу чего угодно наговорить…