– Вы ничего не записали. Про того мужчину.
– Ваши слова я запомнил, не волнуйтесь.
Вирджини Лювье с явным сожалением взглянула на листок. Должно быть, бумаге она доверяла больше, чем человеческой памяти.
– У вас нет предположений о том, кто мог находиться в саду этой ночью? – спросил Мериме.
– Никаких, доктор. Но ведь я здесь недавно и почти не выхожу из дома.
– Кстати, мадемуазель Лювье, почему ваши хозяева ведут такой замкнутый образ жизни? – спросил я.
– Не знаю, господин следователь. Они наняли меня через агентство «Дом и хозяйство» всего три месяца назад.
– Вас не удивляло такое поведение Ауницев?
Девушка пожала плечами и сказала:
– Они хорошо платили, мадам была ласкова, работа не обременительна. Зачем забивать себе голову? Наверное, они привыкли находиться в свете, и деревенские жители казались им скучны.
– У вашей хозяйки не было причуд? – спросил я. – Она выглядела здоровой?
– Да, вполне.
– Вы не считали ее сумасшедшей?
Глаза у горничной округлились.
– С чего бы, месье?
– Мало ли.
– Когда мадам ссорилась с мужем, то выходила из себя, но не сильнее, чем это делают другие женщины в подобных ситуациях. Я ведь работала в разных семьях и многого насмотрелась. Могу сравнить.
– Как часто происходили ссоры между супругами?
Вирджини Лювье покачала головой и ответила:
– Может, раз в неделю, в две.
– Из-за чего?
– В основном из-за пустяков. Вы же знаете, как говорят здесь, в России. Милые бранятся, только тешатся, – горничная улыбнулась.
Еще я знал, что иногда мелкие и незначительные на первый взгляд ссоры скрывают серьезное недовольство супругов друг другом.
– Когда они поженились? – спросил Мериме.
– Насколько я знаю, со дня свадьбы прошло не больше года.
– Что ж, – я ободряюще улыбнулся. – Есть еще что-нибудь, что вы хотели бы мне сообщить?
– Нет, господин следователь, – девушка встала. – Я, пожалуй, пойду.
– Последний вопрос, мадемуазель, – сказал Мериме, тоже вставая. – Если позволите.
– Прошу вас.
– В котором часу вы видели под своим окном голого человека?
– В четверть пятого. Я взглянула на часы перед тем, как подойти к окну.
– Зачем?
– Зачем посмотрела на часы?
– Да.
Горничная развела руками.
– Мне не спалось, я понимала, что время позднее, хотела знать, насколько сильно засиделась.
– В вашей комнате горел свет?
– Маленькая свечка. Но она стояла далеко от окна.
– Вы читали?
Вирджини Лювье почему-то вдруг смутилась и спросила:
– С чего вы взяли, месье?
– Зачем иначе нужен свет? Печалиться о смерти хозяйки можно и в темноте. Полагаю, вы решили немного отвлечься.
– Что ж, вы правы. У меня была книга, – неохотно призналась девушка.