Каждый что-нибудь готовил к празднику. Кто-то подарки, кто-то концертный номер, кто-то рисовал шаржи и раскрашивал бумажное панно, которое собирались повесить у входа, кто-то просто из любопытства путался под ногами у тех, кто был занят приготовлениями к торжеству.
В общем, заняты были все. Даже принципиальный Поярков согласился сфотографировать девочек-отличниц. Многочисленные снимки должны были украсить праздничную стенгазету, а школьные поэты должны были написать к ним поздравительные стихи. Поярков, как директор, ходил из класса в класс, ослеплял девочек вспышкой «Чайки», произносил: «Минуточку, повторим!» — и только после всех церемоний шел дальше.
А его одноклассники нервно сидели за партами, делали вид, что учатся, а на самом деле уже мысленно надевали свои лучшие костюмы и рубахи. При этом с удивлением и даже любопытством поглядывали на девочек, словно бы видели их впервые.
Впрочем, был один человек, который на вечер не собирался. Это Шульгин. Он вообще за все свои школьные годы не посетил ни одного школьного вечера, чем вызывал крайнее удивление у некоторых парней.
На этот раз произошла осечка…
Когда родители ушли в гости к родственникам, оставив сыну торт и две бутылки лимонада, Шульгин разобрал диван и приготовился вздремнуть. Уже начал расстегивать пуговицы на рубашке, уже привычно позевывал, когда в прихожей раздался звонок.
«Наверное, ошиблись дверью, — подумал он. — В такой день кто может прийти? В такой день все сидят за столом, говорят о женщинах и желают им сладкой жизни… Если бы мне пришлось их поздравлять, я бы им всем пожелал приобрести такой же диван, как у меня… У соседа вообще никого не бывает. А если почему-нибудь вернулись мама и отец, то у них свои ключи».
Снова позвонили. На этот раз менее настойчиво — как бы на всякий случай, чтобы удостовериться, что за дверью никого нет.
Он накинул пиджак, вышел и открыл.
На площадке стояла девочка. Невысокая, в черной шубке, из-под которой выглядывал краешек платья. На ногах — красивые сапожки, а на голове — зеленая косынка, в каких обычно артистки хореографических ансамблей исполняют русские народные танцы. Девочка закрыла глаза черной маской, и сколько ни вглядывался Шульгин, не мог понять, кто это.
— Кто ты? — спросил он, стараясь представить ее без маски.
— Твоя муза, — рассмеялась девочка и сняла маску.
Шульгин увидел Витковскую.
— Зачем пришла? Я спать собрался, — сказал он. — И у меня нет никакой музы.
— Что ты! Именно я — твоя муза. И ты со мной должен обращаться вежливо, не противоречить, не спорить. Иначе я уйду. Так поступали все музы на свете.