Мы сидим, потягивая лучшее вино Gavi de Gavi от Сальваторе, пока ожидаем нашего спагетти вонголе. Сегодня особенное блюдо.
— Так ты выросла в России?
Почти тут же я чувствую, как она вся внутренне сжимается.
— Да, мы выросли в России, — отвечает она.
Я меняю тему, делая себе пометку держаться подальше от ее прошлого, хотя бы какое-то время. Я спрашиваю какую музыку она предпочитает. О, ей нравится классика. Она спрашивает, а что нравится мне. Я говорю, что люблю техно. Она любит шоколадное мороженое. Я нет. Ей не нравится приправа карри, а я не могу жить без нее. Ей нравится River Dance, а мне кажется, что они похожи на дергающихся кукол. Она любит горы. Мне нравятся пляжи. Я люблю смотреть бокс, она не может смотреть ни единый вид спорта, где есть насилие.
Наше спагетти с моллюсками прибывает. Мы окунаем вилки. Я спрашиваю ее, с кем бы она больше всего хотела поужинать, если бы представилась такая возможность.
— Умершим или живым? — интересуется она.
— Не важно.
Она называет принцессу Диану.
— Почему?
— Я хотела бы спросить ее, что, на самом деле, произошло той ночью.
— Ты не веришь в официальную историю?
Она опускает голос до шепота:
— Нет.
Я скрываю улыбку. Моя девушка — сторонник теории заговора.
Она спрашивает меня о том же. Мне не нужно думать.
— С тобой, — говорю я, и именно это и имею в виду. Я бы хотел поужинать с ней и узнать, что она скрывает. Почему она думает, что ее никто не может полюбить.
— Со мной? — спрашивает она.
— Да, с тобой.
Мы смотрим друг на друга. Ее глаза светятся золотом, и в них прячется огромная боль. Потом приходит официант, снова наполняет наши бокалы и уходит.
Я спрашиваю ее о любимом цвете.
— Синий, — говорит она, улыбаясь, отчего ее глаза начинают светиться по-другому. — А у тебя?
Я улыбаюсь.
— Синий.
— О Боже мой! Не могу поверить. Наконец-то мы совпали хоть в чем-то.
Сальваторе начинает петь, а в ее глазах появляются слезы. Потом нам приносят десерт. Кремовый тирамису. Я наблюдаю, как она ест и чувствую, как у меня сжимается живот. Это моя девочка. Я не остановлюсь, пока окончательно не сделаю ее своей. На всю жизнь. Мы заказываем кофе. Сальваторе приносит рюмки с пламенеющей «Самбукой». Мы дуем на пламя и выпиваем. Она смеется. Ее щеки окрасились в цвет, глаза сияют.
— Еще кофе? — спрашиваю я, с трудом сдерживая свои руки, чтобы не заключить ее в свои объятия.
Она счастливо кивает.
Когда мы встаем, чтобы уйти, она прислоняется ко мне. Я обхватываю ее за тонкую талию и крепко прижимаю. Она смотрит мне в глаза.
— Спасибо. Это был лучший вечер в моей жизни, — шепчет она.