— Пусть мертвый водку пьет, а живой в рот не берет! Мертвый будет следить, чтоб ему водки не пить!..
Никита обернулся к Леве, чтобы честно признать его правоту — у этих ненормальных и впрямь какая-то секта, — но Леву уже сдуло. Не чуя ног, он несся назад к трассе, к уютной электрической цивилизации.
Женщины тем временем наступали на матерящегося навзрыд Сан-Саныча, заталкивая его все дальше в лес. Никита замешкался — и переварить увиденный абсурд было нужно, и покидать безопасную позицию за спинами сектанток очень не хотелось. Но все-таки бедолагу надо было спасать. Стараясь держаться в стороне от полос света, Никита крадучись направился в лес. И когда он, прячась в лещине, подобрался так близко, что отчетливо различал зелено-фиолетовые переливы синяков на коже Сан-Саныча… свет внезапно выключили.
Кромешная тьма облепила Никиту, даже дышать как будто стало труднее. Он зашарил перед собой руками и тут же расцарапал их об ветки, которые, казалось, за эти несколько непроглядных мгновений успели сплести вокруг него частую колючую сеть.
— Лю-юди! — послышался справа — вроде бы справа — растерянный зов Сан-Саныча.
Никита решил не отвечать — может, сектантки только того и ждут, — и пошел на голос, часто и с усилием зажмуриваясь. Глаза сейчас привыкнут, успокаивал он себя, во внезапной глухой темноте всегда кажется поначалу, что ослеп, но они вот-вот привыкнут, а до опушки тут рукой подать.
— Эй! — снова позвал Сан-Саныч.
То ли он успел куда-то убрести, то ли Никита продирался сквозь невидимые заросли не в том направлении, но голос его явно удалялся. Он мог забраться черт знает куда, свалиться в яму, поэтому Никита все-таки крикнул в ответ:
— Слышу, стой! Стой на месте, сейчас подойду!
— Здесь я! — изо всех сил заорал Сан-Саныч. — Брат, родненький, я здесь!
— Стой, тебе говорят!
— Не уходи, не бросай!
Голос Сан-Саныча метался вокруг Никиты, то оглушительно вопя прямо в ухо, то стихая, то отскакивая звонким мячиком эха. Вдобавок откуда-то появился непонятный гул, такой низкий, что отдавался неприятной вибрацией в зубах, костях, сжавшихся внутренностях. Ну его к черту, подумал Никита и, развернувшись, сделал шаг туда, где, по его расчетам, находилась опушка. Там тоже была ровная чернота, без единого просвета. Вспомнив, что в ночном лесу, кажется, можно ориентироваться по звездам — знать бы еще, как это делается, — Никита посмотрел вверх. И обнаружил, что глаза его, оказывается, давно уже привыкли к темноте.
Серо-лиловое малозвездное небо, набирая обороты, кружилось над лесом против часовой стрелки.