Юра тоже с удовольствием вытянулся бы на мягком, но мама заставила его парить ноги. Они здорово замерзли, пока Юра катался с горки, и руки в мокрых варежках тоже заледенели, и за шиворот набился снег, и порвался на заду настоящий американский пуховик, присланный из штата Огайо двоюродной тетей: ее сыновьям этот пуховик был мал. Рваные, сочащиеся белыми перьями раны мама заметить еще не успела, потому что он старательно, как дрессированная избушка, поворачивался к ней передом. Варежки Юра высушил на батарее в подъезде и там же согрел руки, корчась от боли в оттаивающих пальцах, а вот ноги мама пощупала сразу и сразу поняла, что они ледяные.
Сморщенные пальцы вынырнули из воды двумя грядами розовых скал. Теперь они стали последними уцелевшими фрагментами великого материка Атлантида, обреченного на гибель в тазу-океане. Юра качнул таз, упершись в дно пятками, и океан взволновался. Последние из атлантов стояли на розовых скалах и спокойно ждали гибели. Они знали, что были слишком дерзновенны в своих попытках вырвать у мироздания все его тайны и этим навлекли на себя страшную кару. Розовые скалы медленно погружались в океан, а гордые атланты грозили жестоким небесам мечами из своего волшебного металла арахнида… нет, орихалка, о котором было написано в одной книжке про древние мифы.
И терпеливая Лена, добравшаяся наконец до времен, когда облачившееся в белые тоги человечество изобрело уже все для приятного сна: и подушки, и одеяла — и даже научилось переворачивать первые прохладной стороной кверху и подтыкать вторые, вдруг почувствовала на лице соленые брызги и увидела вдали окрашенные закатным солнцем высокие и тонкие скалы, похожие на пальцы. А на фоне скал, у кромки воды, маячила чья-то узкоплечая фигурка.
Юра тоже, оторвавшись от созерцания атлантовой гибели, заметил странное — стоявшую прямо на берегу океана белоснежную пышную кровать под балдахином с горой подушек и рыхлым одеялом, под которым кто-то уютно свернулся. С трудом, будто под водой, шевеля ногами, Юра побрел к ней, но видение задрожало и растаяло призрачным маревом. Лена уснула. И Юра уснул вслед за ней, балансируя на самом краю табуретки над волнующимся океаном-тазом.
Прошло много лет, Юра с Леной выросли и поженились. Не потому, конечно, что помнили эту встречу, а потому, что жили в одном дворе. Лена, истомленная несложным бытом, мечтает раскрыть свою внутреннюю женскую сущность и ходит на йогу. Юра любит пиво с фисташками и рассказывать про то, как чинит машину. По вечерам они сидят дома спиной друг к другу, каждый в своем компьютере, и кропотливо строят для соцсетей демонстрационную модель удавшейся жизни — тоже каждый свою.