Фран грелась на солнце, растворялась в лучах и звуках, и её маленькое тело, живущее своей занятною тихой жизнью, становилось частью этого сияющего мира — такою же, как камни и ракушки.
Море дарило ей сравнения, когда Фран пыталась разгадать безымянные движения собственной души. В ней тоже были солнечные отмели и странные находки в полосе прибоя, были полные жизни и движения опасные глубины, скрытые сверкающей голубой плёнкой, по которой вдали письменами свободы скользили призраки проплывающих кораблей.
Но божий мир не знал Чёрной Волны.
Никто не знал — кроме Фран, пока лишь её одной.
Всегда начиналось с того, что темнело и зеленело небо, небо Фран, которое в этот момент заслоняло видимый мир со всеми его чудесами. И горизонт вздымался и набухал Тенью, неотвратимо и беспощадно движущейся. Постепенно становилось понятно, что приближается стена воды: чёрно-зелёная, прошитая змеящимися молниями, она идёт наравне с такой же стеной мрачных туч, охваченных мутным подозрительным свечением, заражающим всё вокруг — вскоре и вода и земля испускают языки тусклого пламени, и Фран, поднимая руку, замечает на пальцах напёрстки зелёного огня.
Заворожено смотрит она на невообразимо огромную гору воды, идущую к берегу, и видит, как верхушка волны ныряет вперёд и обрушивает вместе собой, увлекая в бездну, тучи, и чаек, и два крошечных островка, на которых обычно зимуют морские собачки.
Гигантский вал приближается, наматывая на себя, подобно полотну, гибнущую Вселенную, засасывает воздух, вызывая сокрушительный ветер, сдувающий камни и швыряющий тебя навстречу неизбежности.
Тут Фран исчезает.
Чтобы покинуть навязчивое видение ей надо стать куском пустоты — без страхов, без памяти, без желаний. Она научилась это делать, и в этом её спасение. Но неопытному уму нужен образ, помогающий подобному бегству.
И Фран превращается в дохлую рыбу, просвечивающую вылезшими из брюха тонкими рёбрами, безобидную, старую, вонючую дохлую рыбу, неинтересную даже чайкам. Её сознание отсутствует, почти замирает сердце и останавливается дыхание. Тело холодеет. Никто в эту минуту не признал бы в ней живого человека, но берег безлюден, и Фран лежит так до тех пор, пока её не приводит в чувство вечерняя прохлада.
Девочка поднимается. Её сотрясает озноб, стучат зубы. Земля плывёт под ногами. Фран падает. На этот раз обошлось. Но когда-нибудь она обязательно попадётся. Каждый раз — всё ближе и ближе. Вскоре ей уже не удастся бежать. Бежать от себя самой.
Фран сворачивается клубком, как раненый зверь, и ждёт. Решение приходит, когда уже всё небо усыпано звёздами. Немного помедлив, она уверенно выбирается в потёмках к монастырю Девы Амерто.