— Тихая ночь, — говорит он Фран, — и управились рано. Покатаемся?
— А нелюдь ночная?
— Сказки, малыш. Деток пугать.
Фран не совсем уверена насчёт сказок, но спорить не будет. Они берут двух лошадок помоложе. У Хлая на поясе короткий меч. В небе полная луна, и на Дороге светло, особенно когда костры их стоянки остаются где-то позади. Виден каждый камешек. Этот участок Дороги хорошо сохранился, даже несколько столбов с непонятными древними надписями.
Почему-то сегодня они никуда не свернули — ни мокрая трава, ни лес, ни ночная река не манили их. Ночь была тиха, но не добра, и прогулка казалась им разведкой — так насторожены были все чувства. Фран первая заметила огни впереди — чужой лагерь — и она же первая почуяла неладное.
Запах смерти в воздухе и чего-то ещё — безумно и противоестественно притягательного, мелькание теней, далёкие крики, всё говорило о нападении на купеческий караван. Они переглянулись и бросили своих лошадок вперёд. Можно было поступить умнее — вернуться к своим и предупредить об опасности, а не лезть в резню. Но они не стали об этом думать. Там умирали такие же люди Дороги. И когда, наконец, всадники достигли чужих костров, глазам их открылось зрелище страшное и непотребное.
Атаковали торговцев не разбойники.
Нападающие не были людьми, но животными они не были тоже. Слишком большие головы, мощные лапы, высокие загривки и очевидное упоение бойней выдавали оборотней. Чудовищные челюсти рвали живое мясо. Ночь из светлой и прозрачной вмиг сделалась мутной и душной.
Хлай со своим коротким мечом соскочил с коня и кинулся на помощь людям. Но силы были неравны: нападавшие скорее развлекались, оборонявшиеся держались из последних сил.
Фран озиралась по сторонам, решая, что предпринять. Безоружная, если не считать ножа, она не хотела глупо подставлять опасности ни себя, ни лошадь. Тварей было не так уж много, но, сильные и наглые, они не знали природного звериного страха перед человеком. И перед огнём? Стоило проверить. В лагере горели костры. Возле ближайшего Фран спешилась и, схватив первое, что попалось под руку — какое-то покрывало и толстую кривую ветку, сунула в огонь. Тряпка занялась сразу, а ветка, казавшаяся более серьёзным оружием, загораться не хотела.
Вскрикнул от боли Хлай.
Фран не обернулась. Пелена гнева поднялась перед её глазами.
— Ты, — сказала она ветке угрожающе, хрипло и властно, — Гори!
Под напором тяжёлой тёмной силы рушились неведомые плотины внутри её тела, в висках шумела кровь.
— Гори! — её крик взметнулся вверх и отвлёк внимание оборотней от жертв, и, когда она повернулась к ним с факелом в одной руке и куском пылающей материи в другой, её встретили их взгляды, шесть или семь пар фосфорецирующих огоньков.