Ответил бы Лицедей по-другому?..
— Я люблю тебя, Миш, — запускаю ладони в его короткие волосы, взбивая их на затылке и не могу удержаться от очередной бессмысленной провокации. — Ты ведь хотел этого?..
Он заметно напрягается, ужесточая хватку на моих плечах:
— Ты никогда не угомонишься, так?
Но боль меня уже не пугает. Кем бы он ни был, каких бы страшных тайн ни скрывал, я чувствую, что могу вести себя с ним откровенно.
— Ты выиграл, а я проиграла. Теперь можно говорить друг другу правду.
— Ты чокнутая, Фим, ты совершенно чокнутая. Что ты там себе придумала? — он сгребает меня в охапку и впивается губами в неприкрытую шею, просовывая ладонь ниже живота, между моих разведенных бедер. — Тебе все еще кажется, что я могу быть Лицедеем? — его пальцы вычерчивают затейливые спирали по влажной плоти, пробираются внутрь до конца, вырывая из моей груди тихий стон наслаждения. — Но чего я, по-твоему, добился, если это на самом деле правда?
— Я не знаю… — он заставляет меня глупеть на глазах. — Должен быть смысл… — Миха едко усмехается, ускоряя движения пальцев внутри моего пылающего тела. — Я даже почти хочу, чтобы им оказался именно ты, — признаюсь, прогнувшись в пояснице и закрывая глаза. — Если ты и есть Лицедей, скажи мне сейчас, я…обещаю, я попробую понять… Я даже готова простить тебе свой выпускной…
— Ты согласна простить мне то, что я — якобы — маньяк-извращенец? — он резко отнимает руку, фиксируя обе ладони на моих бедрах.
— Если ты делал все это из любви ко мне… — я тонко вскрикиваю, когда он стискивает меня в жадных объятиях и с удивительной легкостью насаживает на себя до самого упора.
— Ты хочешь, чтобы это было правдой? — в ожидании ответа он пристально смотрит в мои глаза, начиная двигать бедрами все быстрее, приподнимая и опуская меня на себе.
— Если это будет означать, что ты меня любишь, — упираюсь скользящей ладонью в его плечо, двигаясь в ускоряющемся ритме, уже не понимая толком, кто кого надеется разговорить, и стоит ли принимать за истину слова-осколки, цена которых колеблется у несравненного нуля.
— Если то, что я испытываю к тебе, не любовь, тогда я вообще ничего не знаю об этом чувстве, — выкручивается Миха, вбиваясь в меня снизу еще настойчивее.
— Это твой ответ? — на выдохе уточняю я.
— Я не Лицедей, — он снова меня целует.
— Но…
— Никаких «но», — он, наконец, стаскивает с моих рук кофту, полностью освобождая меня от одежды. — Я видел тебя раньше… Правда, сообразил только после того, как ты показала мне фотографию с Машкой. Но это по-прежнему ничего не значит.