Не дает мне забыть о чокнутой девице с повадками начинающей маньячки.
А я-то самоуверенно считал, что у меня нет проблем при знакомстве с симпатичными девчонками.
Конечно, может, для нее не впервой кромсать ножом человеческую плоть, и дело тут вовсе не в моей стремной физиономии. Я усмехаюсь сквозь зубы этой мысли и с некоторым трудом стаскиваю с себя повседневные шмотки, переоблачаясь в свободный костюм. Сажусь на продолговатую лавку и не спеша шнурую самбовки.
Может, зря я помог ей разгрести все это кровавое дерьмо? По-хорошему, девчонку нужно бы показать толковому мозгоправу, чтобы не допустить подобных прецедентов в скором будущем, но в тот момент я просто не мог поступить иначе. Она таращилась на меня круглыми испуганными глазами, в которых прозрачной дымкой застыли слезы, готовая в любую секунду впасть в истерику, и мне невольно захотелось ее успокоить. Дать понять, что не случилось ничего такого из ряда вон… Конечно, мне неплохо отшибло мозг, раз я мог думать только о том, что должен попытаться ее защитить. Не о своем нелепом ранении. Не о том, что вокруг нас все стремительно окрашивается моей кровью. Черт, я даже почти не чувствовал боли — она пришла позже, зато теперь вроде бы вовсе не торопится исчезать.
Может, и стоило проглотить таблетку обезболивающего.
Да… я хотел защитить эту девчонку, болван. Хотя она, вполне возможно, намеревалась освежевать меня в той темной подсобке, вдали от чужих любопытствующих глаз, благо местечко для этого подходило просто идеально. А ее слезы впоследствии — всего лишь хитрая маскировка, чтобы скрыть явную неудачу.
Отвести от себя подозрения.
Я негромко смеюсь.
Беру шингарты, кручу их в ладонях и все же убираю обратно на полку, решив, что надевать их теперь ни к чему. Вряд ли от меня сегодня будет много толку, со свежей царапиной на предплечье, готовой разойтись по швам в любой момент, много кулаками не помашешь. Буду отсиживаться в сторонке, давая своим ребятам ценные и не очень советы по технике основных приемов защиты и нападения. До конца рабочего дня как-нибудь дотяну.
А если совсем прижмет, поднимусь в медпункт и уже там присяду на уши медсестрам, буду усердно давить на жалость и взывать к чудодейственной клятве Гиппократа. Вряд ли они смогут долго смотреть за моими мучениями, тем более, что ко мне там вроде бы относятся неплохо. Или просто делают вид.
Представляя, как меня насквозь прошибает самой острой иглой из всех имеющихся в медпункте.
Я поднимаюсь и у выхода из тренерской едва не сталкиваюсь со своим коллегой.
— А, Мих, здорово! Тебя Алексей Петрович спрашивал.