Сержант вышел из кабинета недовольный и, столкнувшись в коридоре со стажером Берковичем, не смог сдержать гримасы. Беркович улыбнулся и Горелику пришлось ответить тем же, что в сочетании с не успевшей сползти с лица гримасой недовольства сделало его физиономию похожей на маску циркового клоуна.
— Что это с господином сержантом? — с беспокойством спросил стажер, войдя в кабинет Хутиэли. — Он будто съел целый лимон.
— Ты его довел до ручки, — сообщил инспектор. — Если я посылаю тебя с группой, твое дело — учиться у мастеров, а не вылезать с идеями.
Он повернулся к компьютеру, но заняться работой не успел: зазвонил телефон.
— Ну где ваш стажер? — спросил мрачный голос сержанта Горелика. — Если он не будет у машины на третьей стоянке через двадцать секунд, мы выедем без него.
— Куда? — спросил Хутиэли, одновременно делая стажеру знак выметаться из комнаты и показывая пальцами номер стоянки, где ждала машина.
— Бней-Брак, убийство, — сообщил Горелик.
Полицейская машина свернула на плохо освещенную улицу и остановилась у невысокого забора, за которым виден был сад из десятка апельсиновых деревьев и небольшой двухэтажный коттедж. Горелик направился к телу мужчины, лежавшему посреди двора на дорожке, которая вела к коттеджу. В свете установленного экспертами прожектора даже издали можно было увидеть, что голова хозяина коттеджа проломлена.
Беркович отвернулся, он не мог еще спокойно смотреть на мертвецов, особенно если крови было больше, чем может вытечь из порезанного пальца. Даже служба в «Голани» и участие в боевых вылазках против «Хизбаллы» не приучила Берковича к виду крови. Он предпочел войти в дом и присоединиться к сержанту Фельдману, который на кухне записывал сбивчивые показания Егудит Бреннер, сиделки, которая весь этот вечер провела у постели Ханы Менаше, чей муж лежал сейчас во дворе.
— Хотите что-нибудь спросить, стажер? — повернулся к Берковичу сержант. — Я уже закончил.
— Что я могу спросить, если ничего не знаю? — пожал плечами Беркович.
— Пожалуйста, — сказал Фельдман и протянул стажеру несколько скрепленных листов — протокол первичного допроса свидетеля.
Егудит Бреннер, 36 лет, сиделка, работающая по найму, вот уже три месяца приходила к Хане Менаше каждый вечер. Хана, жена хозяина туристического агентства Меира Менаше, молодая еще, по сути, женщина (ей лишь недавно исполнилось сорок) была частично парализована и не вставала с постели. Муж много работал, единственный сын служил в армии, и присутствие сиделки было, конечно, необходимо. Сегодня Егудит пришла, как обычно, в пять вечера, хозяин рассказал ей, как чувствовала себя жена, какие рекомендации дал посетивший ее врач, что успела сделать дневная сиделка. Потом Егудит поднялась в спальню Ханы, а Меир уехал.