Чтобы защитить этот водоём, я принял решение. Мне нужно было наглядно отстраниться от Лоретты Линч и сделать кое-что, чего я никогда не мог себе представить до 2016 года: ФБР должно было как можно скорее отдельно изложить американцам свою точку зрения, обнародовав мои рекомендации и стоящие за ними рассуждения. Я знал, что для меня всё будет хреново. Со стороны демократов раздастся предсказуемая болтовня о моём желании всеобщего внимания, выходе из-под контроля, движимостью эго. Со стороны республиканцев послышатся новые заявления о некомпетентности или коррумпированности Министерства юстиции. И это могло навсегда испортить мои отношения с руководством Министерства юстиции. Но я считал — и до сих пор считаю, даже оглядываясь назад — что это был лучший вариант для ФБР и Министерства юстиции.
Американский народ нуждался и заслуживал открытости, и я считал, что обладаю достаточно независимой репутацией, чтобы выйти вперёд и принять на себя удары, чтобы защитить этот водоём.
В той ситуации я собирался выступить с заявлением в штаб-квартире ФБР утром во вторник 5 июля, и закончить это дело. Если, конечно, Хиллари Клинтон не солгала нам, когда мы наконец опросили её 2 июля 2016 года.
* * *
Многие эксперты задавались вопросом, почему ФБР ждало так долго, чтобы допросить госсекретаря Клинтон в то время, как она являлась объектом расследования. Именно по этой причине. Опытные следователи всегда избегают опроса объекта, больше них знающего факты. Этот дисбаланс информированности даёт преимущество объекту, а не следователю. Особенно в делах о должностных преступлениях следователи перед тем, как опросить объект, предпочитают овладеть всеми фактами, чтобы допрашивающие могли задавать разумные вопросы, и чтобы объекту в случае необходимости могли быть предъявлены документы или заявления, сделанные другими свидетелями. Вот что ФБР делало в каждом стандартном расследовании; и это то, что «Полугодовая команда» проделала с Хиллари Клинтон. Агенты и аналитики ФБР потратили год, изучая всё, что могли, о том, как госсекретарь Клинтон установила и использовала свою личную систему электронной почты. Теперь мы были готовы увидеть, если она при обстоятельном допросе солжёт нам о чём-либо из этого, и суметь доказать, что она солгала. В делах о должностных преступлениях мы часто обнаруживаем, что объект лжёт, чтобы скрыть плохое поведение, давая нам повод для судебного преследования даже там, где мы не смогли бы завести дело на основе обвинений, с которых оно начиналось. Маловероятно, что искушённое, имеющее хороший образ лицо солжёт нам таким образом, что мы сможем это доказать, но Стюарт и Либби показали, что это вполне возможно. Опрос Клинтон, хоть и проведённый в конце нашего расследования, был крайне важен.