Президент поблагодарил меня за то, что я пришёл. Прибус, не сказавший ни слова во время этой ссоры, проводил меня из кабинета, и ушёл без каких-либо разговоров.
Я вернулся в штаб-квартиру ФБР и рассказал членам своей команды, что, вероятно, этим поступком закончил всяческие личные взаимоотношения с президентом. Я сопротивлялся его требованию обещания верности двумя неделями ранее, а теперь я прорезал кокон, раскритиковав человека за столом. У нас не будет дружеских взаимоотношений, какие были у меня с Президентами Бушем и Обамой. Необязательно это было плохо. Директора ФБР не должны быть слишком близки к действующему президенту или его администрации — что, конечно, и было первоначальной причиной, по которой я был в тот день в Белом доме.
Тем не менее, эта встреча меня потрясла. Я никогда не видел в Овальном кабинете ничего подобного. Когда я очутился на орбите Трампа, у меня снова возникли воспоминания о своей предыдущей карьеры в качестве прокурора против мафии. Круг молчаливого согласия. Все под полным контролем босса. Клятвы преданности. Мировоззрение мы-против-них. Ложь во всём, большая и малая, на службе некоему кодексу преданности, ставившему организацию выше морали и выше правды.
* * *
Менее чем через неделю я снова оказался на этой сцене, снова касаясь коленями стола «Резолют».
14 февраля я отправился в Овальный кабинет на запланированный контртеррористический брифинг с Президентом Трампом. Он снова вещал из-за стола, а наша группа полукругом сидела лицом к нему в шести креслах на противоположном конце. Я сидел в одном полукруге с вице-президентом Пенсом, заместителем директора ЦРУ, директором Национального контртеррористического центра, министром внутренней безопасности и моим новым боссом, генеральным прокурором Джеффом Сешнсом. К тому времени новый генеральный прокурор занимал пост менее недели. Моим первым впечатлением о нём было, что он жутко напоминал Альберто Гонсалеса — ошеломлён и не соответствовал этой должности — но Сешнсу не хватало доброжелательности, которую излучал Гонсалес.
Президент выглядел странно безразличным и растерянным во время этого секретного брифинга. У меня было что сказать важного и безотлагательного касательно текущей террористической угрозы внутри Соединённых Штатов, но это не вызвало никакой реакции. В конце этого энергосберегающего заседания он дал знать, что брифинг окончен. «Всем спасибо», — громко произнёс он. Затем, указав на меня, он добавил: «Я просто хочу поговорить с Джимом. Всем спасибо».
И вот снова то же самое.
Я не знал, о чём он хочет поговорить, но эта просьба была столь необычной, что я подозревал, что в ближайшем будущем у меня появится ещё одна заметка. Поэтому я знал, что мне нужно постараться запомнить каждое произнесённое им слово, в точности как он его сказал.