Левин работал долгие часы, стараясь в точности задокументировать, что происходило на этих допросах в «чёрных дырах». В поддержку юридического заключения 2002 года Министерству юстиции эти допросы были представлены так, как если бы они были строго регламентированы и проводились практически в хирургических больничных условиях. Хотя Левин в 2004 году развёл небеса и землю, чтобы в точности припечатать всё, что происходило, всё равно это было похоже на прибивание к стене желе; он поместил его туда, но оно выглядело совершенно шатким.
Я никогда не спрашивал об этом Дэна Левина, но, подозреваю, он разделял мою надежду, что вся программа допросов ЦРУ рухнет по весом этих требований. Но это, конечно, было не тем, что нас просили сделать. Юристов Министерства юстиции просили лишь дать юридические заключения, основывавшиеся на представленных ЦРУ фактах. Хотя наши внутренние голоса вопили, что это было ужасно, и основывалось на преувеличенных заявлениях об успехе, этим голосам пришлось остаться запертыми внутри нас. Но один голос я слышал много раз. «Не будь пытки-парнем», — говорил он.
* * *
После того, как Джордж У. Буш в 2004 году выиграл перевыборы, Джон Эшкрофт, как и все члены кабинета, формально подал президенту прошение об отставке. Эта традиция позволяла президенту гибко менять свою администрацию на новый срок. Но была надежда, что хорошо зарекомендовавших себя сотрудников кабинета попросят остаться. К удивлению Эшкрофта, президент принял его отставку. Чтобы ужалить больнее, Буш уведомил Эшкрофта всего за несколько часов до того, как публично назвать его преемника. Человек, которого он имел в виду в качестве замены, стал ещё одной пощёчиной всем нам в Минюсте.
10 ноября 2004 года Президент Буш объявил, что его выбором следующего генерального прокурора стал Альберто Гонсалес. Я получал нового босса, активно выступавшего против всего, что я рассматривал как ответственность министерства обеспечивать соблюдение закона таким, каким он был написан, а не таким, каким его хотела видеть администрация. Того, кто, казалось, предпочитал удовлетворять своего босса больше, чем сосредотачиваться на суровой истине. Я не знаю, почему Буш выбрал Гонсалеса, но, подозреваю, что это была ошибка пожилого президента, о которой много лет позже я попытаюсь предупредить Дональда Трампа — так как «проблемы» часто исходят от Минюста, некоторые президенты считают, что получат выгоду от близких отношений с генеральным прокурором. Это почти всегда делает всё только хуже.
Позже в тот день я был дома на дне рождения Патрис, когда зазвонил мой мобильник. К моему удивлению, на линии был Гонсалес. Он сказал, что звонит, чтобы сообщить, что на самом деле с нетерпением ждёт работы со мной и надеется, что я останусь, потому что ему понадобится помощь. Я поздравил его с назначением и ответил, что с нетерпением жду работы с ним. Такой ответ казался правильным, и я не имел ничего против Гонсалеса лично, несмотря на сложные проблемы, через которые мы прошли. Если он собирался стать генеральным прокурором, я хотел помочь ему преуспеть в этом. Меня больше всего беспокоило не то, что он был злым, а то, что он был слабым, и его легко обыграют Эддингтон и Чейни со своей точкой зрения, что война с терроризмом оправдывает расширение, если не нарушение, писаных законов.