Права у Смерша были почти не ограничены, но и сами «особисты» не могли быть все время над законом. Сразу после войны был арестован начальник отдела контрразведки 8-й гв. армии генерал Витков и комендант штаба капитан Орлик, боевой и бесшабашный офицер, родом из Харькова. Причины ареста и дальнейшую судьбу этих людей нам никто не сообщил, ходили потом слухи, что они «погорели на трофеях»…
И в контрразведке иногда «исчезали» люди, потом выяснялось, что такой-то арестован и отдан под трибунал. Но к своим у «особистов» были и «скидки», в 1946 году одного майора-смершевца просто вышибли из Германии за роман с немкой-аристократкой, а будь на его месте простой пехотный офицер, дело могло бы закончиться и трибуналом, так как по приказу командующего ОГСВГ были запрещены «неслужебные контакты» и «сожительство с немками», это приравнивалось ни много ни мало к «измене Родине».
У нас один еврей, штабной парикмахер, стал встречаться с немкой, и она от него забеременела. Парикмахер обратился в Смерш с просьбой разрешить ему жениться на немке, а на следующий день он просто исчез… Арестовали по-тихому, а что с ним стало дальше?..
Да и в самом отделе КР иногда плелись хитрые интриги, один «подставлял» другого, проводились всякие подлые проверки «бдительности и надежности» личного состава отдела.
Я, простой сержант-переводчик, старался держаться как можно дальше от офицеров отдела и ни во что не вникать, чтобы не попасть в «разработку», так как понимал, что если узнают, что я скрыл свое социальное происхождение, это хорошим не кончится.
Но была у нас в штабе армии одна женщина, старший лейтенант, военфельдшер, она ходила с орденом Ленина на гимнастерке, который получила, якобы за то, что вынесла с поля боя сотню раненых с оружием. Над этим орденом все потешались, эта военфельдшер поле боя за всю войну ни разу не видела, ее «боевые действия» происходили только в штабе, в генеральских кроватях, но она нескольким людям судьбу покалечила, видимо, по указке начальника Смерша.
Один раз, уже после войны, когда мы стояли в Веймаре, эта военфельдшер решила и меня «подвести под трибунал». Была арестована группа немецких девушек 16–18 лет, предположительно завербованных в «Вервольф», всех их посадили в глубокую яму и стали допрашивать. Так выполнялся приказ Берии о массовой проверке немецкой молодежи, членов гитлерюгенда, оказавшихся на территории, занятой нашими войсками.
Трое из них сразу согласились на сотрудничество со Смершем, и как-то одна из этих девушек заходит в комнату, где я находился, и начинает мне рассказывать, что вот ее изнасиловали наши танкисты, а я не такой, я порядочный, и фактически в открытую начинает предлагать себя.