Но разве станет она сейчас напоминать Нелл о том, что та не сомневалась с ответом ни единой доли секунды. Помнится, в тот далекий июньский день она усадила дочь за стол напротив себя, поставила перед ней вазочку с двойной порцией мороженого и сообщила ей, как бы между прочим, что папа от них уезжает. Само собой, ей очень не хотелось отпускать от себя Нелл. Но Френсис горел желанием взять девочку с собой, хотя бы на короткое время. А его любимица была готова следовать за отцом куда угодно. Но разве станет она сейчас напоминать дочери о тех страшных демонах, которые всегда жили в душе ее отца? Как они его постоянно терзали, мучили, доводили до состояния невменяемости… Или о том, как Френсис, чувствуя приближение очередного приступа буйства, пытался изолировать себя от окружающих, уединиться, никого не видеть и не слышать. Как пробовал заглушить дремлющего в себе зверя с помощью наркотиков. Кокаин, опиум и, конечно, немереное количество спиртного. Разумеется, когда дочери были маленькими, все это проходило мимо них, не задевало их сознания, но какие-то воспоминания все равно отложились в памяти, а с возрастом выкристаллизовался и их глубинный смысл, к сожалению, понятый порой в весьма искаженном виде. Потому что дети, хоть они и дети, никогда ничего не забывают. А как объяснить Нелл весь тот сложный комплекс переживаний, причудливую смесь гордости и стыда, которые она испытывала и продолжает испытывать до сих пор, когда вспоминает, сколько ей всего пришлось вынести и вытерпеть за годы своего замужества. Но все равно, несмотря ни на что, она продолжала держаться за Френсиса и держалась за него до тех пор, пока он сам не пожелал расстаться с нею. Поломанные торшеры и лампы, разбитые тарелки, стекло от фужеров, которыми он швырялся в стену, – ведь все это было, и все это она стоически терпела, твердила себе, что это – страсть, пыталась убедить себя в том, что все еще любит его. Хотя в глубине души прекрасно понимала, что это – неправда, ложь, которую она сама же себе и придумала. Зато правда была в другом: все свои самые лучшие, самые вдохновенные работы Френсис создавал именно тогда, когда он превращался в животное. Парадоксально, но факт! А ей, Индире, осознание этой правды приносило и продолжает приносить до сих пор чувство глубочайшего удовлетворения. Значит, ты не зря терпела, говорила она себе. Получается, что и самые кровопролитные супружеские войны могут увенчаться в итоге чем-то по-настоящему стоящим и даже великим. Прекрасное тоже, оказывается, рождается из хаоса.