Какой-то момент Лив колеблется с ответом.
– Есть. Желтый лабрадор.
– Тогда расскажите мне, чем вы любите заниматься со своим псом. Только это, и ничего больше. Мне будет достаточно, чтобы мысленно нарисовать ваш образ как человека, как личности, которую я знаю.
Лив не торопится с ответом, вздыхает, потом еще раз, видно, прикидывает, что и как сказать.
– Хорошо! Вы задали честный вопрос, и я вам честно отвечаю на него. По выходным я люблю ходить с ним на прогулку. Мы встаем рано и отправляемся на площадку для выгула собака. Здесь неподалеку, рядом с музеем. Я сажусь на лавочку и читаю газету, а он в это время резвится на площадке вместе с другими собаками. Мы уходим только тогда, когда я прочитываю всю газету от корки до корки. Нам обоим очень нравятся эти прогулки.
Я пытаюсь мысленно воспроизвести ее рассказ. Регулярно выгуливает собаку по соседству со мной. Вполне возможно, я сама не раз и не два видела их там. Но… не помню ничего! Представляю ее себе в коротенькой маечке и в шортах, а рядом с ней чинно шествует пес. У меня ведь полно друзей-собачников. Увы! Но эта женщина не из их числа. Она приставлена ко мне по рекомендации госпиталя в качестве лечащего врача-психотерапевта. И она постоянно навещает меня, помогает убедиться, что еще не вся проводка в моей мозговой коробке перегорела полностью.
– Спасибо! – лаконично подытоживаю я ее рассказ.
Она кивком отвечает и спрашивает, немного помолчав:
– Может, вы хотите поделиться со мной тем, как уже вы проводите свои выходные? Или перейдем к нашим свободным ассоциациям?
– Знаете что? У меня к вам встречное предложение. Давайте попытаемся соединить эти два сюжета воедино. Я буду называть вам отдельные слова, такие свободные ассоциации, но касающиеся моих выходных. К примеру: неловкость – это когда я открываю дверь в ванную комнату и вижу там голого Питера, который принимает душ. Или: состояние бешенства. Это когда я поняла, что мама с самого начала знала о существовании дома в Вирджинии, но не призналась мне в этом. Еще: благоговение. Чувство, которое я испытала, сидя в столовой и разглядывая портрет моей матери, который нарисовал отец. Он по-прежнему висит там над буфетом. Я смотрела на портрет и думала, каким же божественно одаренным человеком был мой отец. Воистину поцелованный богом! И одновременно что-то душераздирающее есть в этом портрете. Да и во всем остальном тоже. Ведь я совсем не помню отца. Но что-то противное, гадкое тоже присутствовало в моих мыслях. Вот, думала я, мама упорно продолжает хранить свой портрет, который когда-то нарисовал ее бывший муж, и даже не попыталась снять его и упрятать куда подальше с глаз своих.