Лив сочувственно улыбается.
– А что, если это обыкновенное проявление терпимости?
– О да! Терпимости в мамином характере с лихвой. Не то что у меня.
– Не то что у вас?
– Ну да! Подскажите мне слово, противоположное по значению слову терпимость.
Я вглядываюсь в потолок, словно пытаюсь отыскать нужное мне слово там. Сосредоточенно хмурю лоб.
– Суровость подходит? – подсказывает мне Лив.
– Вы полагаете, я была суровой? – спрашиваю я, адресуя свой вопрос скорее себе, чем ей.
– Я вас тогда не знала. А сейчас я знаю только то, что вы сами рассказываете мне о себе. Однажды вы уже упоминали мне о том, что вы с матерью очень разные.
Я трясу головой, пытаясь припомнить, когда я такое говорила. Не помню! Но вполне возможно, и говорила.
– Странно, вам не кажется, что мое сознание неукоснительно удерживает в памяти исключительно негативные моменты моей прошлой жизни? Неудачный брак, выкидыш, чувство полнейшей растерянности после того, как я поняла, что память оставила меня. Так, говорите, я вам сказала такое про свою маму?
– Я не стану цитировать вам сейчас Фрейда. Скажу лишь, что многое в нас и в нашем характере определяется нашими родственными связями. Все мы в чем-то похожи на своих родителей. Во всяком случае, до тех пор, пока сами не начинаем искоренять в себе эту похожесть. Правда, при одном условии: если мы в состоянии сделать такой выбор.
– То есть вы полагаете, что в моем отношении к матери смешалось и то, и то? С одной стороны, свой выбор я сделала. С другой – родительское влияние на меня тоже нельзя сбрасывать со счетов. Так?
– Видите ли, я считаю, что все, что мы можем контролировать в себе и в своей жизни, – это и есть наш осознанный выбор.
– А как насчет того, что мы не можем контролировать? – спрашиваю я и добавляю мысленно: например, свои мозги. Или свою память. Я насупилась и некоторое время молча разглядываю цифры, которые высвечивают на экране айпода текущее время. – Как можно делать свой выбор, если ты не в состоянии контролировать то, что делаешь?
– Вот на этот вопрос я вам не отвечу! Потому что на него вы должны ответить сами.
* * *
Итак, свободные ассоциации. Последним словом, которое Лив приказала мне швырнуть что есть силы в глухую стену своего сознания, оказалось слово любовь. И сама не знаю почему, но у меня в ту же минуту вырвалось: «бежевый». И когда несколькими часами позже вернулся с работы Питер и я увидела его входящим в дверь, я по-прежнему не понимала, почему назвала именно этот цвет. Но в самую первую минуту я невольно рассмеялась. Чистейшей воды зубоскальство, конечно! Хотя, с другой стороны, ну какое отношение имеет бежевое к любви? Бессмыслица какая-то! Получив мой неожиданный ответ, Лив погрузилась в размышления. В комнате воцарилась тишина, я бы даже сказала, гнетущая тишина… И вдруг меня словно током ударило. Никакая это не бессмыслица! Напротив! В моем ответе есть свой глубинный смысл. То есть для меня бежевый – это тот единственный цвет, с помощью которого я могу описать любовь. И в ту же минуту меня накрыла волна отчаяния, и я стала плакать.