Питер замолкает и начинает быстро-быстро хлопать ресницами, явно пытается смахнуть украдкой набежавшую слезу. Вот такой чувствительный мне достался муж, чуть что – и сразу в слезы. Эту его странность я уже успела заметить с той самой минуты, как вышла из комы.
– Пожалуйста, только не плачь! – пытаюсь я остановить его. – Лучше расскажи мне что-нибудь еще о Париже. По-моему, мы там божественно провели время.
– Да! Конечно! – торопливо соглашается со мной Питер, и я вижу, как он отчаянно борется с обуревающими его чувствами. – Прости! Что-то я совсем расклеился в последнее время.
– Все хорошо.
Ничего хорошего! Разве вечно хнычущий муж – это и есть беззаботное существование по принципу «Живи, как живется»?
– Я… я просто… сам не знаю, что на меня нашло. Да, Париж… Ведь именно там я твердо решил, что должен на тебе жениться. Ты после своей исповеди была такой грустной – самое настоящее воплощение мировой скорби… И потом, все, что связано с твоим отцом… вот мне и захотелось стать твоим защитником, оградить тебя от всего того плохого, что было в твоей жизни. Хотелось, чтобы это не повторилось вновь. Помню, мы стояли в соборе Парижской Богоматери, разглядывали цветные витражи, я взглянул на тебя и невольно залюбовался тем, как разноцветные блики скользили по твоему лицу. И в эту самую минуту – понимаю, звучит немного напыщенно, такой несколько витиеватый слог, как в тех дурацких рекламных роликах, к которым я пишу музыку, но именно в ту минуту я сказал сам себе: «Вот она, та женщина, которая мне нужна! И я буду рядом с ней до самой смерти, до самого своего последнего дня».
– Ну пока еще до этого дня далеко. Да и со мной рядом ты был далеко не всегда, – невесело шучу я и тут же жалею о сказанном. Потому что официально мы уже не живем вместе. Скорее, сосуществуем бок о бок и из последних сил тащим за собой тот шлейф из дерьма, которое накопилось в нашем совместном прошлом.
– Это правда! – соглашается со мной Питер. – Остается лишь надеятся на то, что я смогу еще не раз и не два доказать тебе, как я сожалею о случившемся. И найти какие-то новые слова для того, чтобы повиниться перед тобой.
– Не надо ни в чем виниться. Прости! У меня просто вырвалось непроизвольно… Как видишь, далеко не всегда я умею справляться с собой.
Я замолкаю. Вроде как добавить мне больше нечего. И Париж уходит куда-то в сторону. Я приподнимаюсь и целую мужа. Не потому, что мне этого сильно хочется. Но вполне возможно, врачи правы. И секс – это именно то, что мне необходимо сейчас. Вот и мама прислала мне три дня тому назад письмо по электронной почте, в котором настоятельно советовала