– Нет, вот этот прием и все, что с ним связано. Столько шумихи вокруг того, чтобы продать картину или две. Кому это надо?
– Коллекционерам живописи. Художникам. Рискну предположить, что когда-то это было важно и для вас.
– А вот моему отцу никогда не нужна была подобная суета. За всю свою жизнь он не продал ни одной своей работы, никогда не торговал своим именем. Не занимался художественной проституцией.
«Откуда тебе знать, чего хотел твой отец на самом деле?» – слышу я немой вопрос Лив, хотя ее и нет рядом. И в ее упреке есть свой резон. Да, я не знаю. И не знала, должно быть. Но почему все, что связано с отцом, для меня так важно сегодня? Почему именно о нем я хочу узнать в первую очередь?
– Что значит торговать своим именем? – возражает мне Андерсон. – Есть люди, которые любят искусство, обожают живопись. Что плохого в том, если они захотят купить понравившееся им полотно и повесить его у себя дома? А что касается проституции, то подождите немного. Вы же еще не видели тех фильмов, в которых я снимался.
– Туше! – улыбаюсь я. Вижу Рори, которая движется в нашем направлении. Но вдруг она передумала, резко развернулась и устремилась в сторону бара. Андерсон тоже наблюдает за ней. – Сестра сегодня не в духе, – замечаю я.
– Просто, наверное, не привыкла к подобным перегрузкам. – Андерсон слегка пожимает плечами. – Это, знаете ли, как в кино. Тебя вдруг ни с того ни с сего приглашают на главную роль, а ты в глубине души понимаешь, что еще пока не готов к таким испытаниям.
– Тогда поговорим о вас.
– А что про меня говорить? Я – актер, и этим все сказано. Мы, актеры, стараемся помнить об этом почти всегда. – Андерсон изображает на лице фирменную голливудскую улыбку, обнажая все тридцать два белоснежных зуба. – А тут еще мой агент старается, постоянно понукает: «Поспеши! Лови момент! Не упускай свой шанс!» Наверное, в чем-то он прав. И все его советы дельные. Их можно применить и ко мне, и к Рори, и к вам тоже. Ко всем!
– Итак, вы поспешили, и в результате вас пригласил Спилберг для участия в своем новом фильме.
– Получается, что так. – Неожиданно он тяжело вздыхает и неуверенно добавляет: – Вы помните Стивена Кэлхуна? Того юношу, заявленного в списке пассажиров на наш рейс?
Я непроизвольно щурюсь. Смутно. Очень смутно! Бог мой! Я уже успела забыть всех этих людей, все сто пятьдесят два человека.
– Ему еще и двадцати не было, – продолжает Андерсон. – Осенью он должен был начать учиться в Дьюкском университете в Дареме. Получил стипендию по линии баскетбольной лиги. Совершенно уникальный парень! Основал фонд помощи детям из неблагополучных и бедных семей. Сам выпекал собачьи галеты и продавал их, чтобы заработать деньги для своего фонда.