– Не могу! – чеканю я каждый слог, разозлившись на ее вопрос. Что за намеки в самом деле! – С чего вы решили, что я не хочу? Вот я сижу в вашем кабинете, разглядываю все вокруг… И, если хотите знать, я вам страшно завидую. Вы же все помните! Свой выпускной, свой… я не знаю, что… помните лекции по медицине и бог знает что еще.
– Я уверена, что на уровне своего сознания вы действительно хотите вспомнить тот давний эпизод, – задумчиво роняет Лив. – Но вот что меня тревожит. Вы полагаете, что любое ваше воспоминание о прошлом, так или иначе, связано с вашим отцом. Такая зацикленность на отце не представляется мне простым совпадением.
– Бог ты мой! Да знаю я, знаю, что вы считаете – мне пора покончить с этим наваждением, перестать думать об отце. Но если честно, то мне кажется, что отец – это есть ответ на все мои вопросы.
Лив смотрит на меня.
– Почему вы так считаете?
– Почему? Почему? А разве не вы мой психотерапевт? Вот и ответьте мне на этот вопрос: почему?
Я машинально провожу рукой по своему свитеру изысканного изумрудного цвета, словно пытаюсь стряхнуть с него невидимые глазу катышки. А на самом деле я просто хочу сказать Лив: «Взгляни на меня! Разве я не сфокусирована сейчас только на самой себе? И я – уже другая. Да, я стала другой! Я работала над собой как каторжная. Так какого же черта ты не позволяешь мне сфокусироваться сейчас на моем отце?»
– На этот вопрос я вам ответить не могу, – отвечает она просто. Если до нее и дошел истинный смысл моей взрывной реплики, то она, как всегда, делает вид, что не замечает моего раздражения. – Частично и потому, что я не согласна с вами.
– Послушайте меня! – Чувствую, как меня снова распирает от злости. – Нравится вам это или не нравится, но я хочу знать, каким был мой отец. Чувствую, что это знание поможет мне получить ответ и на свой главный вопрос. Какой была я сама?
– А теперь послушайте и вы меня, Нелл. Понимаю, вам сейчас очень непросто. Вполне возможно, нам следует опробовать какие-то иные методы нашей совместной работы. Ту же арт-терапию, к примеру, хотя вы и заявили мне, что полностью утратили интерес к живописи. А может быть, стоит обратиться к музыке. Ведь, насколько мне известно, когда-то музыка была вашей страстью. Мы можем поговорить о боге, о том божественном провидении, которое спасло вас, поищем вместе ответы на вопросы, почему вы здесь, почему уцелели, а не погибли вместе со всеми остальными.
– Ну уж точно не благодаря богу! – рублю я сплеча и в подтверждение своих слов рукой разрубаю воздух.
– Отлично! С этим разобрались. Тогда сами определитесь с направлением нашего дальнейшего разговора. – Лив умолкает и сосредоточенно грызет колпачок своей авторучки, обдумывая что-то очень серьезное. – Но прежде всего вы должны, как мне кажется, определиться с главным. Что для вас важнее? Знать свое прошлое, раскопать все, что с ним связано, или оставить все как есть, то есть остаться в неведении.