Я еще раз вздыхаю и просовываю руки в рукава жакета. Мой ум устал от переваривания все этих грустных мыслей. Последние несколько месяцев он только тем и занимается, что переваривает, переваривает, переваривает… Пытаюсь дотянуться до выключателя и выключить свет. Прямо под самым носом блюдечко с отравой для насекомых. Еще немного, и приманка прямиком попала бы мне в рот.
Широко распахиваю входную дверь. Холодный воздух ударяет в лицо и приятно, словно целебный бальзам, холодит его. Я отпускаю руку и начинаю искать в темноте глазами скамейку под портиком.
– Привет! – Мужской голос окликает меня, и я даже подпрыгиваю на месте от неожиданности.
– Ну и напугали же вы меня. Так и до сердечного приступа недалеко, – пеняю я Андерсону. Мои глаза уже адаптировались к темноте, и я различаю его фигуру на скамейке.
– Не спится? – сочувственно интересуется он.
Я киваю в знак согласия.
– Мне тоже. Впрочем, как всегда.
Я плюхаюсь на скамейку рядом с ним и уютно сворачиваюсь калачиком, уткнув голову ему под мышку. Пахнет каким-то дорогим дезодорантом.
– Я немного перебрала, – честно признаюсь я ему.
– Зато я недобрал. Решил остановиться на одном бокале вина.
– Тогда у каждого из нас есть своя причина для бессонницы, – замечаю я, и мы оба смеемся.
Так мы сидим долго-долго, тесно прижавшись друг к другу, не замечая времени. Я слышу, как ровно бьется сердце в его груди. А может, он уже задремал? Или даже заснул крепким сном… Но в эту минуту я слышу тяжелый вздох, который срывается с его уст. Я поворачиваюсь к нему лицом и, даже не успев хорошенько подумать, что я делаю, ласково глажу его по щеке, а потом целую. Конечно, состояние опьянения – это мои рыцарские доспехи, моя королевская броня, которые защитят меня на тот случай, если я захочу забыть об этом эпизоде навсегда. Однако в этом состоянии все видишь совершенно в ином свете. Вдруг высвечиваются такие грани, которых раньше попросту не замечал. Первая реакция Андерсона – он удивлен. Но вот он расслабляется и входит во вкус. И хотя я точно знаю, что подобные манипуляции он проделывал много-много раз с десятками девушек и до меня, я закрываю глаза и притворяюсь, что для меня все происходящее – это поистине судьбоносный момент. Что все, что было до этого, – и крушение самолета, и измена мужа, и то, как искорежил мою жизнь отец, – все это странным образом вело меня и наконец привело вот к этому одному-единственному моменту, который может изменить абсолютно все. Я чувствую вкус каберне на его языке, ощущаю твердость его губ, делаю вид, что могу наслаждаться поцелуем вечно. Но в эту самую минуту он осторожно отодвигает меня от себя.