– В один прекрасный день он постучал к нам в дверь, пытался напроситься на чашечку кофе. – Мама кивком головы указывает на меня. – Ты, Нелл, была в это время на занятиях по теннису. Где была ты, Рори, совершенно не помню. – Она снова вздыхает и проходится рукой по своим волосам. – Но я ответила ему отказом. Помню, я тогда ему сказала: «Убирайся вон из моего дома, с моего двора, и не смей больше никогда, слышишь меня, никогда! – снова появляться в нашей жизни». – Мама негромко хлопает в ладоши. – Помню, в тот момент я себя просто возненавидела. Ярость душила меня, я ничего не могла с собой поделать, хотя и пыталась побороть собственную злость. И даже отчаянно хотела стать добрее, более сострадательной, что ли… Но видеть, как он упорно продолжает диктовать свои условия – когда хочу приду, когда хочу уйду, – это было невыносимо… К тому же я уже наконец поняла, что впусти я его в дом, и через какое-то время он снова уйдет. Уйдет, когда ему заблагорассудится.
Рядом со мною стоит изменившаяся в лице Рори. Она бледна как снег. А я – странное дело! – не ощущаю каких-то особых эмоций. После стольких испытаний, после всех этих бесконечных поисков, думаю я разочарованно, мне следовало бы впечатлиться гораздо сильнее. Итак, отец все же присутствовал на вручении аттестатов. И, кто знает, мог бы появляться в нашем городке и не раз… и здесь, кстати, тоже… Если бы обстоятельства сложились по-другому. Но они сложились так, как сложились. А потому отец больше и не появлялся в нашей жизни. Вот и все, что может быть сказано по этому поводу. Я смотрю на пожухлую траву газона, на кроны засыпающих деревьев.
– Пожалуйста, не надо меня ненавидеть за это, – говорит мама, и я слышу, как она плачет за нашими спинами. Плачет горькими, жалостливыми слезами раскаяния и обиды.
– Никакой ненависти к тебе, мама, я не испытываю, – отвечаю я спокойно.
– Я знаю, где его найти, если ты вдруг захочешь с ним увидеться. – Мама плачет уже навзрыд, дав полную волю своему раскаянию, словно хочет смыть вину слезами раз и навсегда. – Я точно знаю, где он сейчас обитает. И если ты надумаешь…
Я медленно поднимаюсь со ступенек крыльца, бросаю взгляд на мать, потом смотрю на Рори, затем поворачиваю голову и начинаю разглядывать дом, словно хочу вобрать в себя и запомнить его такой необычный и экстравагантный облик, проникнуться всей серьезностью и даже трагичностью тех событий, которые происходили когда-то за стенами этого дома и вне его переделов.
Поднимаюсь по обветшалым ступенькам крыльца, вслушиваюсь, как они потрескивают под моими ногами, прохожу мимо матери, направляясь в дом. Обшитая металлом дверь громко хлопает за моей спиной. Такой последний аккорд в затянувшейся на столько лет истории.