Мне было не по себе представлять его здесь, как он спит на этой высокой кровати рядом с моей сестрой. Думать о том, как какой-то парень, которого я никогда не встречала, снимает перед ней штаны и кладет свою голову на подушку рядом с ее головой.
Я отвернулась от кровати и снова окинула взглядом комнату.
– Ты какая-то тихая, – сказала Руби. – Что ты ищешь?
– Ничего. Я не знаю.
То, что я пыталась найти, казалось бредом даже мне. Произошло нечто волшебное – Лондон была тому живым доказательством – и, наверное, я подумала, что обнаружу какие-то свидетельства этого в комнате сестры. Может, Руби выронила что-то из кармана. Она бывала ужасной растяпой.
Как вдруг бы стоило мне поднять ступню, я нашла бы под ней объяснение всему.
Я заметила в спальне Руби два огромных окна. И выходили они на задний двор, на водохранилище. Сейчас была ночь, окна были темные, но на них не было ни штор, ни жалюзей, и когда солнце всходило, отсюда открывался прекрасный вид на воду.
– Сегодня ты будешь спать здесь, – объявила сестра. – Со мной. Но с той стороны, которая ближе к стене, а не к окнам.
То есть на стороне Джоны. Сказав это, Руби хлопнула в ладоши – это решено, хоть бойфренд пока не в курсе, но зачем нам говорить ему об этом?
Это было решено, а вскоре и случилось – моя первая ночь под крышей нового дома сестры. Мы делили подушки, и она была так близко, что ее локоть упирался мне в бок, а коленка ударила локоть. Мы снова были друг у друга, ничто и никто не мог встать между нами.
Все было так, как оно должно быть, – за исключением одного.
Девчонки у кега, которую мы высадили посреди дороги.
Мертвой девочки, которая больше не была мертвой.
И это не давало мне покоя.
Пока меня не было, ее каким-то чудом вернули к жизни, накачали воздухом, чтобы она снова могла дышать, как мы. Моя сестра была связана с ней – а значит, и я тоже.
Лондон вернулась, как и я, – но вот только она-то не должна была возвращаться.
– Тебе удобно, Хло? – раздался голос Руби с другой стороны кровати, словно она знала, чье лицо висело у меня перед глазами.
– Да, Руби, – ответила я со своей стороны.
– Тогда спокойной ночи, – сказала она, почти выдавила из себя, словно в ее горле застрял сухой шершавый комок. Словно мое присутствие, здесь и сейчас, вызвало у нее шквал эмоций.
Я ждала, что она скажет еще что-нибудь, но сестра молчала. Руби лежала ко мне спиной, но через какое-то время ее рука похлопала мою руку, как будто она хотела убедиться, что я еще здесь. Я похлопала ее в ответ.
А потом мы обе уснули, и моя первая ночь дома постепенно превратилась в день.