Комната была круглой, больше чем моя спальня и другие, вместе взятые. На стенах висели экраны, огромные, от пола до потока, и единственным светом в комнате был свет от них. Все вместе экраны показывали одну и ту же сцену, и я оглядывалась по сторонам, совершенно дезориентированная в этой подземной ротонде. В центре комнаты было два складных стула, и я опустилась на один.
На экранах трое голых мужчин трахали обнаженную женщину. Влагалище, анус и рот женщины были заняты мужскими членами. Где-то через минуту мужчины поменялись местами и вставили свои стволы в другие места — в женщине всегда было три члена. Мужчины вставали так, чтобы все, что они делали, было хорошо видно на камеру, притом что женщина извивалась и изворачивалась в самых немыслимых позах. Толчки не прекращались; женщина выглядела усталой и изможденной, ее макияж смазался, а тело было покрыто спермой и потом. Она была словно нижней частью детальки «Лего», ее телесные отверстия — не более чем слотами для мужских членов.
Я вскочила со стула и попятилась назад. В спешке я налетела на второй стул и упала, приземлившись на правую руку. Откатившись на спину и потирая ушибленную руку, я взглянула на куполообразный потолок. Там тоже были экраны. В поземном мире я не видела ни солнца, ни луны, ни звезд; экраны заменили мне небо, вместо созвездий — двигающиеся обнаженные тела. Женщина-«Лего» смотрела сверху вниз, словно могла видеть меня. Казалось, она просто заточена под стеклом и в любую минуту может упасть на меня. Она не была красавицей, но, полагаю, это и не было важно: все необходимые части на ее теле имелись. На ее худые плечи падали завитки медных волос, а на голове у нее был обод из толстых черных корней, как терновая корона. Я попыталась представить, как она встает с кровати, вытирает полотенцем пот и сперму с тела и выходит из этой комнаты без окон, но не смогла. Женщина не существовала вне этой комнаты, не существовала без мужских членов, заполняющих дырки в ее теле.
Я помчалась по темным коридорам, направляясь к спальне; в глазах все еще рябило от ярких экранов. Все же мои глаза уже начали привыкать к темноте.
Я совершенно не понимала, для чего та комната, и не знала, должна ли я была увидеть то, что воспроизводилось на экранах, или нет. Какое отношение эта комната имела к последнему заданию «Новой программы баптисток»? Я думала, что худшее уже позади, но теперь я не была так в этом уверена.
Придя к спальне, я развернулась и направилась к входной двери — входу в подземное убежище. Может быть, было бы легче уйти, чем узнать, что подготовила для меня Верена. Дверь была стальной, тяжелой и покрытой пятнами. Я не знала, заперта она или нет, и потянулась к ручке. Холод металла обжег кожу, будто огонь.