Пока я ждала, ассистент Китти, Эладио, рубился на компьютере в игру. Когда я приехала к Китти в первый раз, Эладио отвел меня в огромный конференц-зал с панорамными окнами и указал вниз на крошечных людей, суетящихся под нашими ногами.
— Вот что я люблю в своей работе, — ухмыльнулся он. — Могу смотреть на всех свысока.
Он был единственным мужчиной в штате из двадцати одной белой женщины; он также был латиноамериканцем и геем, такое к-к-комбо. Однажды он сказал мне, что в определенное время месяца он становится раздражительным и капризным, склонным к вспышкам неспровоцированной ярости, ровно в то же время, когда к его коллегам в офисе приходят «эти дни». «По ошибке природы скачу на гормональных американских горках» — как он это называл. Он держал на столе коробку из-под «Мидола ПМС», но, насколько мне известно, внутри там были мармеладки. Китти как-то поделилась с читательницами в колонке, что циклы обитательниц офиса постоянно совпадали. Она утверждала, что в такие дни «массового кровопролития» мусорные ведра в дамской комнате были заполнены до отказа.
Пока я ждала Китти, я успела пролистать свежий номер Daisy Chain, проверяя выходные данные. А там — мое имя, напечатанное более миллиона раз и распространенное по всей Северной Америке. «Специальная помощница главного редактора: Алисия Кеттл». Да, мое настоящее имя — Алисия, но никто никогда не называет меня так.
Наконец, в поле зрения появилась Китти. Выглядя совершенно загруженной, она как стрела ринулась в кабинет, сбросив на стол кипы журналов и папок, успев на ходу сказать: «Плам, заходи».
На ней были черные брюки и укороченная футболка, которая оголяла плоский животик. В пупке блестел красный камешек, подобно ошибочно расположенному бинди. Я села напротив, пока она лихорадочно наводила порядок на столе.
— Дай мне еще минутку, — сказала она, внимательно изучая зеленую клейкую записку.
Вертолет завис напротив ее окна, большой и черный, как гигантская муха. Я закрыла глаза. В Остен-тауэр я всегда чувствовала себя неуютно, иногда у меня даже кружилась голова и к горлу подступала тошнота. Мне не нравилось находиться на таком огромном расстоянии от земли, подвешенной в воздухе, между пластами стали, стекла и бетона. С закрытыми глазами я представляла, как пол у меня под ногами растворяется, плавно опуская меня вниз, на землю.
— Плам? — Китти стояла за своим столом и смотрела на меня, в замешательстве приподняв одну бровь. Она являла собой завораживающее, гипнотическое зрелище, на которое лучше смотреть издалека. Яркий солнечный свет, струящийся сквозь огромные окна, окутывал ее силуэт, опалял ярко-рыжие кудри, похожие на шипящих змей на голове Медузы-горгоны. Мне пришлось невольно зажмуриться; казалось, я галлюцинирую или смотрю на книжную иллюстрацию в стиле макабр, что-то нарисованное Эдвардом Гори.