— Вау! — воскликнула Марло. — Конец эпохи!
— Что собираешься делать? — спросила Верена.
— Попутешествую немного. Так что в ближайшем будущем вы меня вряд ли увидите.
Джулия обращалась ко всем, но глаза ее сквозь языки пламени смотрели только на меня. Неужели она тоже собирается бежать?
— Путешествовать? — недоверчиво воскликнула Верена. — А как же твоя работа под прикрытием?
— Больше не могу. Этот маскарад убивает меня, — пробормотала она, запихивая больше еды в рот. Несколько рисинок упало на блузку. — Я чертовски голодна все время. Вы понятия не имеете, каково это. — Она начала задыхаться, как будто кусочек еды попал ей не в то горло. Она уронила тарелку в кусты, схватилась за шею и громко закашляла. Руби подала ей стакан с напитком, который Джулия тут же опустошила. — Простите меня, я как выжатый лимон. — Ее глаза были влажными от острого карри и кашля, но, возможно, это были настоящие слезы. Она снова посмотрела на меня сквозь пламя, и оранжевые языки придали ей какое-то дьявольское свечение.
Руби потянулась к пакету, достала оттуда пару лифчиков и бросила их в огонь.
— Так что сегодня за повод? — спросила меня Марло. — Мы не сжигаем бельишко и не едим карри каждый вечер. Ты балуешь нас.
Она протянула Тексу пару розовых кружевных трусиков с прорезью, и малыш, радостно смеясь, бросил их в огонь.
— Сегодня должна была состояться моя операция, — ответила я, делая глоток мохито из пластикового стаканчика. Сочетание рома и мяты приятно грело тело, а душу грело чувство общности с этими замечательными женщинами. — Хотела отпраздновать.
— Я и не знала, что это сегодня, — ахнула Верена.
Сана и Руби обняли меня, крепко-крепко прижимаясь.
— Я хочу, чтобы ты знала, она ушла, — сказала я Верене. — Худышка внутри меня, идеальная женщина. Моя тень.
— Алисия?
— Нет. Идеальная женщина, «моя меньшая часть», была всего лишь идеей. Я отпустила ее. Она никогда не существовала, поэтому и имя ей не нужно.
«Меня зовут Алисия, Алисия — это я».
Сквозь огонь я увидела, что Верена послала мне воздушный поцелуй.
— Вирджиния Вульф однажды написала, что призрак убить куда труднее, чем плоть, — сказала она.
Так оно и было, но своего призрака я убила. Но это не значит, что с этого момента моя жизнь будет легкой. Скорее наоборот, и это именно то, о чем говорила Сана. Во мне что-то переменилось. И я не могла вернуться.
Я отвернулась от огня, уткнувшись лицом в плечо Саны; мгновение, которое позволило мне укрыться от света пылающего огня на улице и от пожара в моей душе. Когда я снова повернулась к огню, Верена стояла у другой стороны бочки, держа в руках рамку с великанскими джинсами Юлайлы Баптист. Она стукнула рамкой о край металлической бочки и разбила стекло. Освободив джинсы, она на секунду прижала их к своей груди.