Все-таки было во всей этой ситуации что-то аморальное. Если за кем-то идут люди, он должен быть этого достоин. Или хотя бы положение его должно быть таким, чтобы иметь право. И ответственность, соответствующая власти. На деле оно, конечно, далеко не всегда так, но вот когда не наигравшийся толком юнец получает в свое распоряжение кучу народа в качестве оловянных солдатиков или юнитов в компьютерной стратегии – это уже перебор! Да-да, все аргументы отца про обстоятельства, необходимость и меньшее зло были многократно осмыслены, обкатаны в голове до состояния пляжной гальки, признаны состоятельными, но… менее гадко от этого на душе не становилось. Конечно, если объяснить им все по-хорошему, безо всяких там сиренских фокусов, может, кто-то из них и так пошел бы со мной. Добровольно. Но мне нужны все, и мой голос – страховка от отказа.
Я оглянулся на ту часть моей маленькой армии, что ехала вместе со мной в головном автобусе. Самые разные люди. Совсем молодняк, вчерашние, а может, и сегодняшние студенты, опытные мужчины под сорок и за, седые под шестьдесят, но еще вполне крепкие. Работяги и клерки, мускулистые и задохлики, худые и страдающие излишним весом. Объединяли их два момента – все они были мужчинами, гендерно обязанными защищать, и все имели неосторожность клюнуть на замануху о столичном маге. Маг я, да, только сила моя вся в голосе, которому невозможно сопротивляться и который всех их ведет на убой. Все сидели спокойные, уверенные, кто-то даже улыбался. Словно впереди был обычный рабочий день, а не смертельная битва. У всех в глазах – непоколебимая вера в правильность того, на что они идут.
Смотреть на это было выше моих сил. Я отвернулся и произнес в микрофон что-то ободряющее, чтобы продлить действие моего голоса, после чего дал сигнал на остановку. Надо было зайти в другие автобусы, чтобы едущие там бойцы не растеряли веру. Перешел во второй. Вновь стал произносить до тошноты банальные слова про то, что наше дело правое и победа будет за нами, про жен, детей и матерей, что надеются и верят. Самому от себя было противно, хотя, по большому счету, не врал ни в чем. Аудитория, однако, приняла на ура, только что не рукоплескала. Но одобрительные возгласы слышались.
Вышел. Направился к третьему автобусу. Он тоже был почти полон. И уже приближаясь, я понял: что-то не так. Два человека стояли в дверях, чуть ли не прижимаясь к ним. И что-то в их внешности меня настораживало, но сквозь пыльное стекло я не мог разобрать что. А когда двери автобуса раскрылись, эти двое мешками вывалились мне под ноги. Я невольно отпрянул, глядя на них с недоумением и нарастающим страхом. Что за черт?!