По двору не пошел, зная, что будут следить за ним из окон. Двинулся прямиком к воротам. Утопал в снегу, ломая руками наст. А когда был уже за оградой, то взглянул еще раз на паперть, на притвор с иконой, на колокольню без колокола. Постоял, кусая щеки. И вернулся. Не крестясь, вошел опять в церковь.
7.
Издалека виднелись Сонницы и три дымных столба над ними. Еще держался свет на западе, за лесом, и этот дым в закате был лилово-розовый, и избы сверкали окнами.
Митя вспомнил, как впервые вошел тогда в еще полную и живую деревню, и это был душный июльский вечер. Играла гитара, и у дороги на чурках сидели парни. Курили, громко и неровно пели. Только Ваня был трезв, молчалив и серьезен. Он заметил Митю и пошел к нему с объятиями. И когда гитарист сбил последние ноты, Митя достал водку, и они выпили за знакомство. Подошли еще ребята, расстегнутые, с мокрыми зализанными волосами. Только из бани, они глубоко и свободно дышали, им тоже хотелось гулять и петь. Все стали упрашивать Ваню открыть клуб. «Вы же вести себя не можете прилично», – сказал он и пошел за ключами.
Нетерпеливо допили водку и потянулись роем вдоль пустых дворов. Кричал пьяным веселым криком: «Девчонки! Идемте танцевать!» – и на окнах домов отодвигались шторы. Ваня подхватил Митю под локоть, оторвал от толпы, чтоб не увлекался.
В клубе они растолкали скамейки, настроили магнитофон. Заиграла музыка. Митя да еще трое ребят пошли курить в кинобудку. Появился самогон. Входили и выходили местные. Они жали руки, громко спрашивали Митю про город, хлопали его по плечу. А когда Митя вернулся в зал, в кругу уже танцевали девушки. Они метко поглядывали в его сторону и всякий раз, встряхнув волосами, отводили взгляд.
А потом Митя спросил у Вани, что это за красавица в зеленом платье и есть ли у красавицы парень. И так обрадовался, что никто с ней не гуляет, что не запомнил даже имени.
– Ольга.
– Как?
– Оля! – повторила она ему на ухо в медленном танце.
Он склонился специально, как глухой, и ждал еще голоса, и разглядывал ее тонкую ключицу. А потом приглашал снова и снова. И всё теснее были они с каждым разом.
На быстрых песнях Митя выходил на улицу или в кинобудку, пил самогонку с парнями и кивал каждому из них, а сам прислушивался к следующей мелодии. И после нового танца Митя взял Ольгу за руку и повел гулять. Они свернули к омуту и сели на вросший в берег камень. Митя гладил ее загорелую шею, а потом поцеловал в бугорок за ушком. Ольга поежилась, будто от холода, и по плечу ее пробежали мурашки. Но через секунду она резко обернулась, оттолкнула без силы Митю, а хитрые глаза ее уже выбрали путь. «Не догонишь, гуляка!» – закричала она и побежала с шорохом по траве. Митя метнулся следом. Он сразу понял, что скоро догонит Ольгу и так кончит игру, поэтому перешел на шаг. Если она оборачивалась, задыхаясь от смеха, он делал вид, что бежит, но не поспевает, а если замирала вдруг, засмотревшись на звезды, Митя тоже запрокидывался назад и чувствовал, как от смелой радости кружится голова. А когда они уже зашли далеко и за спиной осталась только темнота, Митя сделал несколько быстрых шагов и притянул Ольгу к себе.