Он вспомнил, как оказались они на дороге, пили черную воду из колодца, остывая и заглядывая друг другу в глаза. И Митя сказал, глупость сказал, что хочет увезти ее с собой, жениться и подарить всю жизнь. Ольга отняла от колен промокший в росе подол и больше не поднимала взгляда. «Врешь всё», – сказала она с печалью и лаской, развернулась и пошла к дому. Митя почувствовал тут же, как слаб перед ней, и ноги его загудели, точно от страха высоты. Он думал лишь о том, как хочется ему стать сильнее. Для нее!
Потупившись от воспоминаний, Митя оглядел с холма Сонницы, но уже другим, изменившимся взглядом, он вновь, точно десять лет назад, ощутил, как заполняет и щекочет его живой упрямый поток воли и сил.
– Отстань от нас! – крикнул он в мрачнеющий ельник за спиной. – Не взять тебе!
Снял рукавицы и промыл снегом золотистый крестик на ладони.
8.
К заходу он был дома.
Ваня, серокожий, мятый, с бурой щетиной, встретил его у калитки. Он бросил с треском лопату, снял шапку и обтер дымящуюся шею.
– Митюнь, прости меня, – сказал он, шмыгнув носом. – Бабы съели! Завели свое: не повез, пропил Митю нашего! Он, поди, околел по пути. А что с тобой будет?
Двор был чист, в Ваниных ногах вился сытый пес. Митя заглянул в теплое окошко, там он увидел Ольгу, рядом с ней на табурете сидела баба Вера, качала на кулаках свою беззубую улыбку, а по паласу меж ними с паровозом в руках крутился Андрюша.
– Ты хоть Символ веры еще помнишь? – спросил Митя.
– Издеваешься?
– Да кто тебя знает…
– Ве-ру-ю во еди-и-инаго Бога Отца, Вседержителя! – заорал Ваня так, что пес отскочил в страхе.
– Тогда согрей воды в бане. И побыстрей.
Митя постучал в окно. На него обернулись удивленно-приветливо. А когда вошел в избу один, без священника, Ольга только молча кивнула.
– Вот тебе лекарства, – сказал Митя.
Он бросил их на кровать и стоял дальше под общее молчание.
– Я, пожалуй, пойду, – заспешила баба Вера.
Митя поднял руку.
– Останься. Андрюшу сейчас крестить будем.
Ольга с вопросом посмотрела на мужа. Она едва сдерживала улыбку.
– Ну, славно! Славно, – хлопнула в ладоши старушка. – Надо приодеться!
И когда они остались вдвоем, Митя, заметив растерянность Ольги, спросил у нее:
– Ты чего такая?
– Думаю, какой Андрюша красивый! – ответила она. – Десять лет, да больше, мы ждали, Мить. Это я свою жизнь, верно, отдала, чтобы он у нас появился.
– Да что же ты снова?
– Ладно, Митя, ладно. Не буду. Какой красивый он у нас, правда, посмотри!
Андрюша, запутавшись в половике, толкался ножками о скользкий пол и беспомощно кряхтел. Он изогнулся и, увидев, что родители не идут на помощь, принялся плакать. Митя поднял его, усадил на холодные колени и смял носом мягкое ушко.