— Ну и почему?
— Интереса не было. А вот кошка у меня действительно с лестницы загремела. Известная вам женщина визг подняла. Да что ты, говорю, Валентина, разве от одной кошки человечество обеднеет?
Официантка принесла счет.
— Рассчитывайтесь, — пьяно усмехнулся Мавричев. — Ведь теперь у вас будет неплохой дополнительный заработок от алиментов…
После этого разговора Ваганов и пришел в прокуратуру.
Голубев с отрешенным видом сидел на стуле.
— Пусть его отвезут домой, — распорядился Музаффар-заде, как только Леднев появился в его кабинете.
Дежурный пошел проводить Голубева.
— Конечно, письмо написал он. — Следователь включил магнитофонную запись:
«…В воскресенье я был за Машхуром, — скрипучим, надорванным голосом исповедовался Голубев. — Меня встретил Юрий Петрович Ергин: «А Верочка недавно уехала». Я подумал: почему Верочка? Но Юрий Петрович так сердечно меня принял, что все сомнения рассеялись. «А Верочка уехала, — повторил он. — С Сениным». Меня словно обожгло: ведь и Сенин — Юрий! Так, может быть, это его записку я тогда обнаружил? Опять стало тревожно на душе. Я спросил, едва сдерживаясь, куда они поехали. Оказывается, на Орлиную…
Мне очень нужно было повидать Веру. Солнце уже заходило, когда я спустился на большую дорогу. Вспомнил, что с утра ничего не ел. Разыскал закусочную. Я очень редко пью, а тут выпил. Ничего не мог с собою поделать. Не дождавшись попутной машины, отправился пешком к Орлиной. Шел и шел, все ускоряя шаг, и никак не мог успокоиться. А мысли, одна другой обидней, распаляли меня. Потом споткнулся и упал.
Лежал и не хотел вставать. И опять думал, что все для меня на этом свете уже потеряно.
Не знаю, где и ночевал, — в каком-то стогу сена. Наступило утро, меня ждали в институте. И тут вдруг машина. Я так и не добрался до Орлиной, не объяснился с Верой. И вот у вас это письмо. Но мы бы разобрались сами. Или здесь какое-то недоразумение?..»
— Ну что вы скажете по этому поводу? — спросил Музаффар-заде, выключив магнитофон.
— Его заявление о машине мы тоже постараемся проверить, — сказал Леднев.
Следователь прокуратуры смотрел в окно. Огромный медный шар солнца уплывал за черные зубчатые горы. Где-то там, в тесных ущельях, уже начиналась ночь. Скоро и здесь, над городом, сгустится мгла, вспыхнут яркими жемчужинами холодные, лучисто мерцающие звезды.
— Ладно, Петр Ильич, утро вечера мудренее, — заключил Музаффар-заде.