В ноль часов пятнадцать минут пеленгаторы засекли неизвестный передатчик. Он работал на прилегающем к городу участке колхоза, где председателем был Улугходжаев. Кусты хлопчатника оказались примятыми. Овчарка взяла след и вывела на шоссе. Здесь почти сразу след обрывался. Видимо, неизвестный сел в попутный грузовик — на обочине остались оттиски крупных шин.
К утру стало известно, что это — машина из строительного управления. Водитель охотно описал внешность своего случайного пассажира. Оперативно организованный поиск привел офицеров госбезопасности в гостиницу «Ходжент».
Харламов срочно вылетел в Ленинабад.
«Высокого роста, плотный, уже в летах… Возможно, он», — думал капитан. Правда, остальные приметы, указанные водителем, не сходились.
Тем не менее припомнился случай, когда в городской отдел КГБ пришла взволнованная женщина.
— Я — модистка.
— Прошу садиться, — предложил капитан Харламов.
Дело касалось Василия Васильевича. Узнав, что дамский мастер исчез, женщина решила, что причина кроется в телеграмме, которую получила на днях по его просьбе.
— Вы помните содержание телеграммы?
— Конечно. У него кто-то умер.
Телеграмма пришла из Ташкента. Подписи не было, и это сразу насторожило модистку.
— Он всегда был таким внимательным, — сказала она. — Как же я могла отказать ему в столь пустячной услуге?
В аэропорту капитана Харламова встретили таджикские чекисты.
— Наш подопечный сейчас в гостинице.
Харламов столкнулся с ним в вестибюле. Что-то знакомое показалось ему в этом чисто выбритом, седом человеке. Капитан посторонился, и мужчина независимо проследовал к выходу. Шея у него была толстая, с характерными складками.
«Василий Васильевич!» — узнал Харламов.
Горский с неприязнью думал о людях, которые его окружали. Ни одного надежного человека. А задание у него сложное: быть резидентом в пограничном районе. Но ведь один в поле не воин. Как быть?
Во время очередной стоянки в Реги-Равоне Горский заметил, что Ефремов чем-то сильно озабочен. Он подошел к нему и положил руку на раскаленный капот машины.
— Как дела, сосед? Что за печаль грызет душу?
Ефремов ответил не сразу:
— В тот вечер, когда мы с вами… шашлык ели… я перебрал малость…
— Со всяким бывает.
— Так-то оно так. Да я деньги потерял, все до копейки. Нес, понимаете, домой получку. А разве жене скажешь об этом? — стал жаловаться водитель. — Она у меня вон какая, сами знаете…
— А сколько было денег?
Ефремов назвал сумму.
— Ну это не проблема, — успокоил его Горский. — Ты вот что, погоди немного, а я обернусь мигом. — Он спустился по песчаному откосу к пирсу и поднялся на буксир. Вскоре так же быстро сбежал на берег, вручил Ефремову нужную сумму.