* * *
Тем временем обнажилась ото льда темная тяжёлая вода. Ратные люди, помахивая копьями и бердышами, не допускали на лед любопытных. А тех прибывало все более и более — из окрестных сел и деревень тащились: чего, мол, ещё учудил Государь-батюшка?
Мороз крепчал, но никто не расходился. Солнце окрасилось кровавым цветом и потянулось к закату. Перламутровый горизонт начал темнеть.
Вдруг широко распахнулись ворота дворца. Появился сопец с трубой, приложился, разрезав воздух резкими звуками. Стаи ворон всполошно поднялись в небо.
И тут показался в богатом убранстве, прижимая кривоватыми ногами сытые бока жеребца, сам Иоанн Васильевич. В нескольких саженьках сзади каурая кобылка, понуро опустив голову, тащила легкие пошевни.
Народ ахнул:
— Кто, кто в пошевнях, да ещё нагишом?
Действительно, в пошевнях навзничь лежала раздетая догола царица Мария. её запястья были вервием приторочены к облучку, отчего создавалось впечатление, что Мария распята. Видать, её давно держали на морозе, ибо тело сделалось совсем белым, словно фарфоровым.
За пошевнями двигались стражники. Жуткая процессия остановилась на берегу. Стремянной Никита помог Государю слезть с жеребца и под локоть повел к креслу.
Народ увидал, что по щекам Марии стекают, медленно застывая, слёзы, а губы шепчут отходную молитву. На её лице был написан немой вопрос: за что?
И этот вопрос ропотом повторился в толпе:
— За что казнит? Зачем лютует царь? И народ вдруг двинулся вперед, словно желая отбить беззащитную жертву. Но стражники грозно ощетинились копьями, кому-то бердышом полоснули по лицу, кровью брызнули на снег, зашибли до смерти, и толпа покорно откатилась назад, стихла.
Иоанн Васильевич, опасливо косясь на толпу, дал торопливый знак Скуратову:
— Начинай!
Тот вышел вперед и обратился к толпе:
— Православные! Се узрите, как наш православный Государь карает изменников, не щадя никого. Долгорукие хитростью обманули Государя, повенчали его на княжне Марии. А Мария-то ещё до венца потеряла свое девство, слюбилась с кем-то. И о том Государю ведомо не было! И что много говорить? Государь, будучи безмерно добр, решил с изменницей поступить по-христиански, все простить ей и отдать её на волю Божью.
— Врёт все злыдень! — роптали смельчаки из толпы.
Историк свидетельствует: “После этих слов Малюта подошел к пошевням, достал нож и уколол запряженную в них лошадь в круп. Лошадь сделала скачок. К ней подбежали опричники и стали осыпать её ударами. Испуганное животное бросилось вперед, н разбирая дороги. Через несколько секунд раздался всплеск, полетели брызги, и лошадь вместе с пошевнями и царицей погрузилась в ледяную воду.