Скунс громко выдохнул и присел на низкий плоский камень. Паша сделал вокруг проводника несколько задумчивых кругов, то вглядываясь в горизонт, то внимательно осматривая окрестности.
Смотреть здесь по большому счёту было не на что. Сухая мёртвая степь, борющаяся за звание полупустыни, с исчезающе редкими, будто случайными, рощицами полусухих деревьев в низинах и оврагах. Ни речки, ни ручейка. В основном пейзаж покрывали разного размера угловатые камни и низкая, не выше колена, трава, из которой местами торчали, подобно наблюдательным вышкам, сухие кусты. Безжизненная, враждебная человеку равнина.
Моторину этот пейзаж очень напоминал заставку из вестерна. Далёкие горы на горизонте, булыжники, торчащие из колючей, неподатливой травы. Для полноты картины сюда напрашивалось одинокое сухое дерево с висящим на ветке казнённым бандитом. Или, наоборот, шерифом.
– Так где город-то, Скунс? – наконец высказал своё недоумение Моторин.
Проводник плотоядно улыбнулся и вновь пропустил свои жидкие косички сквозь пальцы.
– До города ещё один дневной переход. А здесь как раз начинается земля хохокам. Видишь?
Он вытянул ногу, указывая на еле различимое, поросшее травой, углубление в почве. Прямая канава глубиной в локоть тянулась, как струна, от самых гор. Моторин сначала кивнул, показывая, что да, увидел, а потом вопросительно вздёрнул подбородок. Длинный Скунс, хоть и сидел к нему спиной, каким-то шестым чувством разобрал жесты спутника и пояснил:
– Это были самодельные реки хохокам. Они вели воду от гор в поля. А вон там, в овраге, всё, что осталось от фермы.
Спутники неспешно подошли к обрыву глубиной пару метров. Внизу была овальная яма, заполненная щебнем и камнями, без каких-либо признаков растительности. Почти в центре из жёлтого песка торчали каменные руины. Две стены, сложенные примерно из полуметровых блоков, небольшой заборчик, который в современном состоянии ничего не стоило перешагнуть. Кое-где виднелись остатки фундаментов ещё каких-то строений.
– Да-а… – пробормотал Моторин. – Не повезло.
Он повернулся к спутнику и вопросительно поднял подбородок.
– А город где?
– Там, – рука махнула куда-то на запад. – Ещё один переход. Мы здесь, на ферме, переночуем, а утром дальше пойдём.
Хоть Скунс и говорил «пойдём», эти три дня следопыты передвигались на скорости, больше напоминающей бег. Километров семь, а то и восемь в час. Первый день Паша с трудом поспевал за проводником, мешал огромный, хоть и не очень тяжёлый, рюкзак, да и сама жизнь Моторина не располагала к длительным пробежкам. Он же не жил в кочевом племени, тем более, не был в нём следопытом. Вот и пыхтел постоянно сзади, то и дело подправляя лямки заплечного мешка. А Скунс, хитрец, даже копья с собой в дорогу не взял.