– Чего ржёте, идиоты? – обернулся к сотрудникам рябой служитель культа. – О, богиня, – он заломил руки перед собой и анатомически невозможным жестом поднял их вверх. – Кого ты мне послала. Одни идиоты!
И также разразился смехом.
В городе незаметно стемнело, солнце скрылось за горизонт, и освещённая сцена, с разгоревшимся камином на заднике, была единственным светлым пятном на площади. Изумлённая толпа безмолвствовала, кажется, люди боялись даже пошевелиться, чтобы не вызвать гнев богини. Не хотел сдаваться один Каравачи. Он подошёл к самой сцене и бесцеремонно дёргал жреца за полу плаща.
– Идиот, – грохотал он. – Побойся той, которой служишь.
– Это вы все тут служите, – без дребезжания, нормальным голосом ответил ему жрец. – И служите мне.
Он неистово расхохотался, согнувшись почти вдвое, затем упёр палец почти в огромный нос Каравачи.
– Ты думаешь, что главная здесь Иш-Чель? Или, может, Маис? Наивный толстяк! Вы все, – его палец медленно описал полукруг на вытянутой руке. – Все до одного служите только мне.
В этот момент в трубе камина засвистело, из жерла полыхнуло светом, и в небо с визгом взвилась ракета. На высоте сотни метров она с грохотом взорвалась, но только лишь чтобы уступить место следующей.
По толпе прокатился испуганный рёв. После второго залпа народ, истошно крича, повалил с площади. Моторин, не обращая ни на что внимания, полез на сцену. Следовало торопиться. Если пошли ракеты, то горшочки с порохом долго не продержатся. Он, конечно, постарался, чтобы фитили ракет свисали ниже установленных бомбочек, но рассчитать время в той ситуации было невозможно.
– О, великая Иш-Чель, – орал куда-то себе подмышку Голос Маиса. Жрец стоял на коленях, уткнувшись плечом в сцену и спрятав голову почти за пазуху.
Моторин пробежал мимо и остановился у жертвенника. Марат был без сознания, но Таня смотрела на него счастливыми глазами.
– Паша, Пашенька, – шептала она по-русски. – Я знала, любимый. Я ждала…
Моторин в два движения разрезал верёвки на жене, потом освободил Марата и взвалил мальчика на плечо.
– Идти можешь? – он повернулся к Тане.
Та радостно закивала в ответ и попыталась обнять мужа вместе с лежащим на нём братом.
– Потом, всё потом, – отстранил её Моторин. – Побежали, пока богиня совсем не рассердилась.
– А Антон?
– За него не волнуйся.
Паша одним движением сдёрнул с проштрафившегося Голоса Маиса чёрный плащ и протянул жене.
– На, оденься.
Площадь была почти пуста, только кое-где на плитах стонали придавленные паникующей толпой люди, да возле фонтана оторопело взирал на сцену Каравачи. Моторин остановился возле него и согнулся, восстанавливая дыхание. Бежать с почти взрослым парнем на плече оказалось непросто.