Моторин шевелил пальцами, пытаясь ускорить восстановление. Работали уже почти все, и он рискнул. Перехватил спасительный осколок в левую руку, осторожно поднял её, стараясь, чтобы справа не было видно торчащего локтя, и царапнул острой кромкой по кожаному ремешку на шее. В голове зазвучал скрежет. Показалось, что керамика режет кожу громче, чем бензопила дерево. Рука мгновенно метнулась на место, осколок зажать в кулак, глаза скосить вправо. Нет, вроде, не слышал. Ещё раз…
Ремешок резался тяжело, каждый раз отдавая скрежетом, казалось, прямо под черепом. Наконец, кожа пару раз дернулась, сдавая позиции, и давление на кадык пропало. Это было ощущение счастья! Ничего не давит, руки работают, и, наконец-то, можно сделать такой долгожданный глубокий вдох. Но лучше воздержаться. Как бы караульный не всполошился. Поэтому осколок в левом кулаке, медленно набрать полные лёгкие воздуха, чуть-чуть повернуть голову вправо, чтобы точнее прицелиться… рывок! Осколок торчит в левой глазнице тощего охранника, Моторин цепляет его подмышки, чтобы не упал. А то ведь кожа да кости, такой при падении так загрохочет, что всех разбудит. Аккуратно уложить на землю, ножки подогнуть, пусть издалека кажется, что солдат устал службу тянуть, и прилёг, наплевав на устав. Так, теперь вынуть нож из ножен. Чёрт, каменный. Это плохо, но деваться некуда.
Уставшие ноги не хотели держать тело, и Моторин позволили себе на минуточку присесть, чтобы дать им отдых. Потом взял в левую руку поганый каменный нож, зачем только такие с носят, для смеха что ли? В правую – копьё. Вскинул… Нет. Положил копьё, сделал пару шагов назад, скрываясь в тени деревьев. Теперь руки вперёд, в стороны, вверх, вниз. Ещё раз. Повторить упражнение, пока плечи не почувствуют себя нормально. А теперь наклоны.
На разминку ушло минуты полторы. За это время из лагеря не донеслось ни звука, не иначе, все спят. И луны нет, даже приблизительно время не определить. Так что придётся торопиться.
Все четверо у столбов с закрытыми глазами, ни на что не обращают внимания. Моторин осторожно освободил Антона, дышит неглубоко, но ровно, явно без сознания, взвалил мальчика на плечо, и отнёс в сторону, в тень. Жаль, накрыть нечем, замёрзнет пацан. Следом туже же отправился Марат. Когда укладывал старшего брата на землю, всё-таки стукнул головой о какую-то ветку. Мальчишка тут же открыл глаза и Моторин прикрыл ему ладонью рот. Даже в темноте было видно, каким счастьем загорелись глаза подростка. Паша приложил палец к губам, и братишка понимающе закивал.