Ненависть. Тяжелая, отчаянно болезненная. Ворочается в груди. Да, теперь понятно — изматывают противника, пока тот не начнет делать ошибки. А Приблуда уже устал. Слишком самоуверен — он тоже видел Тварь иным и не верит в преображение. А зря — вот она, боевая форма, та, о которой говорил Ярре. Только в бой он со своим Лисенком не вступал. Бешеные, ненавидящие глаза невероятной синевы смотрят, уже не узнавая. Движения все ускоряются, хотя все должно быть наоборот. Приблуда отступает.
Вихрь ударов. Мышонок сорвался и теперь будет мстить за все. Он ничего не забыл. Три дня — на отдых и на то, чтобы немного залечить раны. А теперь — ему уже все равно. Только Наместнику — не все равно. Каким бы воином не был мышонок, против двух противников сложновато, значит, будет время на то, чтобы попытаться остановить. Бой добром не кончится — не тот противник у приблуды. Так же, как он ранил своего друга во время боя — но он остановиться смог. Этот — просто не захочет. А что ты хотел? Что было четыре дня назад, а потом — ночью? Забыл? Поверил в хрупкие пальчики, мышиные повадки? Жесткий натиск, приблуда защищается, но уже растерян, понял, что не игра. Да и не было игрой. Тварь. Умная жестокая тварь.
Эйзе почувствовал взгляд. В боевом бешенстве, не помня себя, он вдруг почувствовал взгляд, полный жгучей боли. На мгновение отвел глаза от противника и увидел…
Бледное лицо, такое, какое бывает только у очень смуглых людей — цвет кожи такой же темный, но только белеют губы и оттенок смуглоты становится мертвенным, неживым. И черные глаза на абсолютно неподвижном лице. Полные боли и отчаяния. Так смотрят из ада — без надежды на освобождение и спасение. На него смотрел Ремигий. Он не двигался, но глаза… Они отчаянно кричали. И мышонок внезапно пошатнулся, отступил назад и неловко, подвернув ногу, сел на землю. Тихий вздох пронесся над толпой. Алвин сразу остановился, опустил меч. Наместник перевел дух. Он не верил сам себе, но мышонок нашел в себе силы прекратить. Алвин что-то говорил мальчишке, тот отвечал тихо. Наместник подошел к ним — Эйзе сразу сжался, словно ожидая удара, приблуда глядел виновато.
− Хватит. Вы оба друг друга стоите. Эйзе, что с ногой?
− Подвернул.
Воин опустился на колено, осторожно ощупал ледяную ножку. Сустав не поврежден, малыш немного морщится. Ничего страшного, слава богам, они не покалечили друг друга. Ярре что-то тихо шипит приблуде, но это, скорее, для Наместника — чтобы не прибил за вызов его мышонку. Ремигий рывком поднял мышонка на ноги, раздраженно сказал