Гарбузов обхватил голову руками, сильно сжал ее.
«Ну, а ты что, Матвеюшка, что ты бы мог сделать для всех нас, а? Ведь это подумать только — на одном конце деревни пуня полнехонькая сена, кормов, на другом — голодная скотина, и вот на тебе, проблема — накормить. И хоть тресни — не выходит ничего. Ну где тут выход, что тут можно придумать — всего-то каких-нибудь пять километров, и тех не будет, а пропастью легли они — не перешагнуть, не перепрыгнуть. Вот влипли мы с тобой, дружок ты мой ненаглядный, Матвеюшка, вот опростоволосились. Ну, давай будем с тобой думать, что ты можешь в такой истории с двумя, как говорится, неизвестными? Ну что ты можешь, чем подсобишь своему другу Гарбузову. Ведь это ты меня в свои края сагитировал, ведь ты зазвал сюда. Вот и давай теперь выручай, поддержи в беде. Ведь не сказать, что б ничего не предпринимал Пилюгин. Он и к трактористам ходил уже сто раз — дознавался на месте, что можно сделать, и приказы вешал на доску — да только кто ж их, эти приказы, читает, если из хат ни одна живая душа не появляется на свет божий? Нет, тут не приказами надо стращать, тут другие меры искать надо. Напрасно, видно, мечется Матвей между коровниками и дирекцией, толку от его беготни не жди. Взять телятниц — какая в них, в девках, сила, а скажи ж ты, который день скотину держат. Не уходят из коровников, поделили какой остался корм и выдают на день по минимуму, ждут, пока мы тут примем меры, дожидаются. Вот по какому пути надо идти, товарищ Пилюгин. Народ, народ подымать надо на это дело. Молчишь, Матвей. Ну молчи, молчи… Я, брат, тоже не знаю пока, как быть, но чую, чую, что решение где-то близко, где-то рядом».
Гарбузов поднялся со стула Пилюгина и заходил по комнате, потом подошел к стулу, на котором сидел Алексей Ищенко — ветеринар совхоза. Совсем еще «зеленый», хотя и закончил академию всего годом-двумя позже Гарбузова с Пилюгиным.
«Ну а ты, брат, что скажешь? Может, позвонишь в район, и вся недолга? А? Или как? А то ведь они быстро — подумаешь, каких-то там двадцать километров зимником. Глядишь, быстро примчатся, помогут. Делов-то — с одного конца деревни на другой перевезти заготовленные в изобилии корма. Пустяки. Так я тебя понимаю, товарищ главный ветеринар? Ах нет. Вы категорически против. А отчего ж, позвольте вас спросить? Почему? А, вот в чем дело. Честь совхоза, репутация нового молодого хозяйства. А как же скотина некормленая? Она кричать скоро станет так, что ее не только в районе, ее в области услышат. А вот видите, вы и не знаете, и я не знаю. Ну так давайте вместе думать. Вы хотите сами на салазках возить сено. Нет, это, извините, не то…»