— Так что ты говоришь, Лизавета, — договаривает Федор Селезнев, утирая взмокший лоб, стекающие по щекам струйки пота, — что ты там говоришь про нынешнее заседание в конторе?
— Так ведь в который раз, — заупрямилась было Лиза…
— А? — повышает голос Федор.
— Ну что, что, — послушно начинает Лиза, — а то, что беда накатила на Конопляновку, и все тут.
— А что за беда, поподробнее, — деловито вопрошает Федор, наливая громко кипяток в пустой стакан, — рассказывай, рассказывай, Лизавета, не робей, — руководит он.
— А чего тут робеть, — удивляется Лиза, поглядывая на Федора, — та и беда, что скотина без корму осталась в коровниках и кричит с голоду, а никто ничего сделать не может.
— Это как же так-то, — интересуется Федор, обводя глазами сидящих за столом распаренных мужиков. — Как так?
— А так, что трактора вышли из строя все до единого — все как один на ремонте, а пуня с сеном и кормами, как все вы знаете, товарищи, — тетка Лиза начинает чувствовать к себе внимание, — выстроена нами на другом конце деревни. Вот и поди тут разберись, как корм перекинуть в коровники.
— Ну и что директор, скажи, — ведет Федор.
— А что директор? Ничего. Собрал людей, стал спрашивать одного за другим — дескать, как будем дальше, мужики, что делать. А те молчат, как воды в рот набрали. Что им сказать? Нечего им сказать.
— Ну как же нечего, — перебил ее Федор, — а Кольке Ляхову — что ему, неча сказать? Брешешь ты, Лизавета…
— Ну тогда сам и рассказывай, — обижается хозяйка.
— Да ладно тебе, ладно, валяй дальше, это я так, чтоб интересней было.
— Ну а что толку, ну поднялся Колька, рукой отмороженной потряс, попугал, да и сел. Чего ему сказать. Трактора от его горячих речей не пойдут за кормами.
— А как он директора пугал? — заерзал на лавке раскрасневшийся Федор.
— А так и пугал, — продолжала Лиза, — говорит, я вам писал, докладал еще летом про запчасти, про теплые гаражи? Тому куда деваться — ну писал, говорит. А вот то-то же, срезал его Колька. Сам рад, что вина-то не к нему прилипла, что в стороне остался. Ну а тому и крыть нечем. Сидит молчит. А что тут скажешь. Молчи знай себе, коли виноват. Надо было раньше думать, а не теперь, когда приперло во как, — Лиза провела рукой по шее.
Замолчала Лиза-рассказчица, задумались и мужики.
— Да, — протянул Федор, — вот такие-то дела, братовья, так что будем делать?
Все потупили взоры, молчком утирали мокрые распаренные головы, да шмыгал замокревшим с мороза носом дед Жигула.
— Ну а Матвей-то что? — виновато поглядывая на Федора, робко спросил Мячев. — Он-то?
— Да говорила ж я…