Помучился председатель, помучилась Конопляновка, только дело пошло.
Много воды утекло с той поры. Теперь в гости из Боровского в Конопляновку люди ходят — породнились, отчуждение тех времен позабыли. А поначалу нелегко было — какие драки были в луговине под Застругой. Ночами из тех голодных деревень приходили в Конопляновку с кольями да вилами, хлеба требовали.
Выдюжил Павел Иванович то время, выстоял… потому что народ за ним шел, умел он его на дело поднимать без крику, без шуму. Что косить станет — куда деваться, он косит, а ты что ж, стоять будешь? Вставай рядышком, бери косу — председатель далеко ушел, эка махает косой — приглашает и тебя так же. И как не хотелось иной раз, как не моглось, а только вставали мужики, брали косы — шли следом. А уж потом хватятся — где он, наш «первый», а его и след простыл. Он в другом месте тем же макаром людей на другое дело заманивает. Вот так!
Потом поотменяли налоги, которые душу тянули. Оно и вовсе полегчало. Жить бы да жить — а тут, бац, собрание в Колошках.
В тот день позвонили из района — собирай, Павел Иванович, народ — собрание будет, каких ты еще не видал. «Сам» приедет, все районное начальство, молодых специалистов тебе привезем — первый сорт ребята! Известное дело — приготовились как следует. Такое не часто бывает, чтобы все начальство сразу в гости пожаловало в Конопляновку. Лето было, прикинули — в церкви всем колхозом не поместиться, Павел Иванович и предложил тогдашнему правлению, что, если прямо в Отрадном, в Колошках — в самом начале леса, на поляне — хорошее место. По обе стороны лес стоит. Слово в том месте, скажи, тихое — эхо отзовется. Начальству не придется напрягаться.
Собрался народ. Все чин чинарем. Начальство ждет. Человека в правлении оставили надежного, чтоб встретил, а потом, значит, и проводил гостей в Колошки, где вся деревня собралась. Начальство ждать себя не заставило — явилось вовремя. И началось тут тогда такое, отчего и по сей день душу воротит у председателя. «Сам» — тот без всяких проволочек как приехал, так встал за стол с красной скатертью, поглядел виновато в сторону Павла Ивановича. Захолонуло сердце у председателя, почуяло недоброе. Мог бы и догадаться еще по звонку из района. Видно, и вправду остарел — мысли такой не было. А тот и повел с места в карьер: «Собрались мы здесь, чтобы с почестями и наградами и добрыми словами, которых, говорит, у нас у каждого много накопилось в адрес уважаемого нашего Павла Ивановича…»
А сам будто боится глядеть в сторону Павла Ивановича, а глянет — так такой жалостливый взгляд становится, что тошно. Говорил он, а Павел Иванович уже прикидывал, кого же «выберут» на его место. Вот этого — нет, плюгавый какой-то, того — молод больно. Пилюгина Матвешку? Ну куда его. А как ни крути ни верти, похоже, скорее всего Пилюгина — свой он тут. И не заметили, как академию в Москве закончил, как из отцовских портков в свои перебрался… Про остальных Павел Иванович не знал.