И так-то в этих лесах водились волки и кабаны, а последних было такое множество, что даже и в герб города Рыльска попалась кабанья голова. Жили, говорю, таким образом люди в лесах и промышляли звериной охотой, а по реке Сейму рыбу разную ловили и так и кормились.
Был себе один мужичок, звали его… Ну, хоть Иваном Жигалкой. Этот Иван Жигалка поближе других жил к Сейму и каждую ночь выезжал на реку с острогой. Раз он поехал на челноке. Гребет себе веслом да гребет; вдруг челнок останавливается и как раз насупротив большого кургана, который из воды выходил, как гора какая, и на котором проживал черт.
Удивился Жигалка, что, как-де это? Малый он здоровый и сильный, а лодку с места не может веслами сдвинуть. Что бы это такое значило? Метался Иван в разные стороны — ничего не может сделать. «Хоть бы черт пособил мне…» — сказал и оглянулся назад, а челнок его тянет кто-то такой косматый, с головы пена течет, глаза у него как угли горят, а когти — не человечьи. Жигалка не струсил, однако ж, а приподнял весло и хотел огреть косматого. Но тот захохотал, как леший, и сказал человеческим голосом: «Полно, Иван, не на такого напал. Я похитрее тебя — не поддамся».
И вдруг нырнул, как утка какая, в воду. Иван принялся снова грести, проклиная нечистую силу, но из воды раздался голос: «Не уйдешь от меня, я похитрее тебя и говорю тебе ясно, что если будешь здесь разъезжать около моего кургана и мутить мне воду, то дорого поплатишься». — «Да кто ты такой, окаянный? — спросил Иван, — уж не черт ли, в самом деле?» — «Может, он и есть, — высунувшись из воды, произнес косматый. — Еще раз повторяю тебе, не езди по этому месту, а то мутишь мою воду и не даешь мне и ночью покою-отдыха, каково мне водиться с твоими земляками. Минуты не проходит, чтобы кто из них не помянул меня, а уж известно, кто меня помянет — я и при нем, и к его услугам. Черту, брат, менее всего отдыха, а тут еще и ночью приехал меня беспокоить…».
Мужик едва мог опомниться, хотел было перекреститься, да в это время еще порядочно не умел и крестик положить, да и рука его сделалась как каменная. Струхнул-таки и поворотил челнок. Поставив по обыкновению сети, он вышел на берег и никому не рассказывал о своем свидании с самим чертом.
На другую ночь поехал Жигалка, чтобы вынуть сети и выбрать рыбу, но не тут-то было: все перервано, перепутано. Что тут делать, видно, шутки косматого. «Постой, — говорит Иван, — пойду пожалуюсь Лыцарю-пустыннику, он силу имеет и над нечистыми. Недавно из пяти баб сто чертей выгнал, по десяти в каждой оставил. Он мне поможет…».