Лыцарь-пустынник этот жил невдалеке от Рыла-речки, где та в Сейм впадает, на каждый год грязью да илом его угощает.
Откуда и как зашел туда этот Лыцарь-пустынник — неизвестно. Видите ли: он был не простой пустынник, а с чином Лыцаря и ходил с палашом или с мечом обоюдоострым на правом бедре — оттого-то его Лыцарем и звали. Хотится ли кому суда и расправы искать или с другой какой потребой — тот спешит к Лыцарю. Стоит только здукнуть в небольшое окно его пещеры, и Лыцарь тотчас выходит.
Мы уже сказали, что чудеса он творил, его все боялись. Особенно лихоманка затрясет этакого человека, о котором Лыцарь узнает недоброе, — тотчас голова долой и поминай как звали. Лучше не попадайся. Но пока еще этого не было, а так, из милосердия кому отпустит палашом несколько ударов, тот и помнит долго и долго. Ссор и драк Лыцарь не терпел. А требовал, чтобы рыляне жили мирно и дружно, чтобы их старшины взяток не брали, когда собираются на дело, меньше бы ковшом брагу мешали, на базаре купцы бы никого не обманывали, бабы и девки смотрели бы за хозяйством, а не сплетничали и не часто предавались разным пляскам. Вот к этому-то Лыцарю-пустыннику и явился наш Иван Жигалка.
«Не вели казнить, вели миловать, — говорит он, — я к тебе с жалобой на черта, через него совсем обнищал, сети путает, проезду не дает. Помоги. Избавь от него…».
— Ох уж вы мне с этим чертом, — говорит Лыцарь, — вечно возитесь! Ну, пожалуй, я готов уладить это дело, только тебе и черту надо предо мной явиться, тогда поди и приведи черта, ты знаешь, где он живет. Дело и будет сделано.
И точно, суд Лыцаря, каков бы он ни был, а нравился всем в то время. Ведь еще это до Шемяки было. Поклонился мужик до земли Лыцарю, и пошел лесом, и думает думу: «Как бы увидеть черта и как бы его привести к Лыцарю». Известно, что черт всегда легок на помине. Он сидит себе на дубу да в Ивана желудями бросает. Глянул Жигалка вверх и узнал своего косматого знакомца. «Слезай, — говорит ему Иван, — за тобой иду, пойдем в суд на расплату к Лыцарю-пустыннику…».
— Изволь, — говорит косматый, — знаю, что ты успел пожаловаться, — и затем свалился с дуба, как пень какой.
Тут Жигалка рассмотрел получше и даже признал его за одного парня, которого не раз видел, как рылянкам орехи носил и от тех орехов у них зубы становились как уголь, да тут он все вспомнил… Вспомнил и то, как молодые девки да бабы около того парня увивались, да как и самого Жигалки жена-старуха полудновать мужу не хотела дать, а на того парня загляделась и борщ пролила. Дура, не знала, что на черта смотрит. А сам Иван Жигалка пристально смотрел в лицо приятеля, думал: так что ж? Рожа-то у него ничего — нос длинноват да волос на голове много, козья бородка, рыжеват, копытца — так вот черт-то какой. А мы, дураки, думали, что он с рогами, может, они и есть, маленькие — из-под колпака не видно.