— Дак куды его, — она указала на ссутулившегося мужа, — без меня на что он годен, так тольки, и название одно, что мужик.
— Ну давайте, давайте, идите грейтесь, пока костер соображают, а не то и без такого мужика останешься.
— Упаси господи…
…Павла Ивановича ждали недолго — голос его зычный, поступь на этом гулком снегу расслышали сразу же, отрыгнулись они в памяти — помнила сама кровь конопляновцев своего первого председателя, все его повадки, привычки говорить, ходить.
Заволновались, попритихли, оттого еще слышней стало сомовское вездесущее присутствие.
А Павел Иванович подошел к толпе, справился, где Гарбузов, потому не видать его было — темно.
— Ну что, Николай Андреевич, — спросил у директора, — можно?
— Давайте, Павел Иванович, давайте…
— Мужики, — пророкотал Сомов над затаившейся площадью, — а теперича ставай дом за домом, хата к хате рядком, чтобы как раз хватило нас всех от пуни до коровника, будем сенцо нашенское из рук в руки, сосед — соседу — да прямиком к скотине, чи понятно говорил? — И, не дожидаясь ответа, бросил как с колокольни: — Тогда айда, мужики…
Он сложил руки за спиной — так делал всегда, когда шел на ответственное дело, и снова на глазах у еще не опомнившихся людей, еще не проронивших ни слова ни в поддержку ни против, зашагал в сторону пуни, и только на коленках его подкидывались полы распахнутого овчинного полушубка да прыгали на ходу уши у потертой шапки с кожаным потрепанным верхом.
— Эвон чего придумал, — прошептал на ухо Гарбузову Матвей, — молодец дядька Паша, а, Николай Андреевич? Молодец…
Гарбузов не ответил. Поднял воротник своей шубы и бросил руки за спину почти так же, как Павел Иванович, пошел за ним следом в темноту, и захрустел снег под валенками у конопляновцев, наполнилось утро снеговым перехрустом — будто по какому громадному погасшему костру, по золе пошли люди выручать сами себя. Разговоры будто оттаивать стали:
— Да-а-а…
— Вот тебе и да…
— Вот так-то вот…
— Ну едрит его раскудрит…
— Как же это мы с вами не догадались…
— А я тожить хотел — да как-то все стеснялся…
— Да сиди ты уже… Хотел он…
— Чия бы корова мычала, а твоя молчала…
— Ты мне поговори, поговори, забыл, что ль, как…
— Да вы что, мужики, не время, не время…
— Это ж надо додуматься…
— А что тут такого-то — раньше кажний день так-то вот. А тут ах, ах… Забыли, что ли…
— Дак навроде как-то оно по-другому пошло — в девять ноль ноль на работу, попривыкали…
— Это вы попривыкали, а мы в свое времечко с Павлом Ивановичем работали не как вы — к девяти на работу, в пять — с работы… Работали сколько надо было, докладных не писали — неграмотные были.