— Ну как, — спрашивала она его игриво, — вам нравится ваша партнерша, а?
— У тебя все прекрасно получается, — отвечал он ей неожиданно просто, ничего в ней не замечая, глядя ей в глаза, не выпуская ее рук. — Сразу же идем опять, да? — И он кивал ей и подмигивал, и ей уже не верилось, что это он когда-то был тем самым скромным, стеснительным юношей. Она даже несколько раз посматривала на то место у стены, где раньше стоял он: там стоял похожий на него молодой человек.
— Идем, — и он потянул ее на круг, сильно сжав руку, вдруг неожиданно приблизив ее к себе настолько, что она услышала его дыхание на своем открытом плече, и напряглась вся, потому что ей казалось, что губы его могут коснуться ее пылающей кожи. Она, в который раз испытывая на себе его власть, и в этот раз удивилась, совершенно не ожидая такой с ним близости. Резко остановилась музыка, и счастливый невестин голос позвал всех к чаю.
Они уже сидели рядом и хоть и не говорили ни о чем, но смотрели друг на друга с нежностью, подкладывали на тарелки друг другу разные лакомства, и она, смеясь, предупреждала его:
— От сладкого поправляются…
— Тебе ли беспокоиться об этом, — глядя ей в глаза, отвечал он, дотягиваясь до нарезанного клинышками торта.
— О, Наталинка, — заговорила появившаяся вдруг рядом с ними счастливая невеста, — ну как вам у нас, нравится, а?
Наталья, взглянув в глаза своему соседу, кивнула.
— Вы вот танцуете весь вечер, а наверняка ничегошеньки друг о друге и не знаете, — продолжала счастливая невеста, — это моя самая лучшая подруга, Мишенька, — обратилась она к Натальиному соседу, обняв ее за плечи, — ее муж — кандидат исторических наук, вот, и у них, между прочим, Мишенька, двое очаровательных деток, в-о-о-т…
И она наклонилась лицом к побледневшей щеке своей лучшей подруги, чмокнула ее и упорхнула к своему заскучавшему долговязому Грине, который, щурясь, высматривал ее среди гостей.
«Горь-ка, горь-ка! — закричали за столом. — Горька».
— Вот вы и знаете обо мне все, Михаил, — как-то сдавленно, не подымая на него глаз, начала Наталья.
— А я так сразу и решил, — невозмутимо ответил он.
— Как? — настороженно спросила она, вскинув постаревшее, какое-то сразу усталое лицо. — А как же тогда наши с вами… — Она замялась, — ну, танцы и все такое…
— Вам хотелось побыть сегодня молодой, правда? — в упор и так же убийственно просто спросил он ее. — Вы ведь играли, верно? — Он положил себе в рот большой кусок торта и, как-то противно пережевывая, добавил: — А я вам подыгрывал, и не так уж плохо, верно?
Он отпил чаю из чашки.