Сережа чуть не закричал от радости и больше не ложился спать. Дачи и палисадники, пригород столицы бежал ему навстречу.
Москва!.. Многоголосый рев сирен, звон трамваев, большие дома, суета людского потока, который рекой разливался от Казанского вокзала. Сережа растворился в толпе и казался себе маленьким, словно песчинка. И неизмеримо маленькой была тетрадь стихов в клеенчатом переплете, из-за которой он приехал сюда.
— Молодой человек, не загораживайте проход!
— Слепой, что ли?
— Господи, какой бестолковый!
Замешательство Сережи заметил милиционер в новеньком кителе и, откозыряв, осведомился, куда направляется юноша.
— На Воздвиженку? В «Журнал крестьянской молодежи»? Вон трамвай подошел!
Но едва Сережа ступил на площадь, как раздался пронзительный свист. Вежливый милиционер вдруг страшно рассердился.
— До перехода дойди! Эй, ты, парень с тетрадкой!..
В трамвае Сережа увидел свободное место у раскрытого окна и, высунувшись, жадно глядел на дома-великаны, зеркальные окна, вывески, афиши с метровыми буквами. Пожилая кондукторша, улыбаясь, взяла его за вихор и певучим московским говорком сказала:
— Не жалко, парень, если голову оторвет? Не высовывайся!
И снова за окнами бежали дома, красавицы липы, чугунные решетки бульваров. А рядом с трамваем и, обгоняя его, мчались машины.
Вот показалось что-то знакомое: красные башни, зубчатые стены. Радостно вздрогнуло сердце. Кремль!.. Сколько раз он видел его в книгах, газетах!
Взволнованный, он вышел из вагона, как только трамвай остановился. Кремль был совсем близко. Яркое солнце заливало светом золоченые купола Ивана Великого, крыши дворцов и колокольни. Он медленно шел возле кремлевских стен, с трепетным сердцем ступил на Красную площадь и, не замечая разгуливающих под ногами голубей, приблизился к деревянному Мавзолею Ленина.
Сереже казалось, что он когда-то уже был здесь, видел Спасскую башню с часами и Мавзолей. Видел не на картинках, а как сейчас, собственными глазами. Только давно, не мог вспомнить, когда.
В Мавзолей доступа не было. Сережа постоял возле него, потрогал ладонью ветви серебристых елей и долго бродил возле высоких каменных стен. Потом спустился к Москве-реке, прошел по набережной и снова вернулся к Спасской башне.
Затейливые купола Василия Блаженного, памятник Минину и Пожарскому и даже маленький садик с кустами сирени тоже показались ему знакомыми, и он опять старался вспомнить, когда видел все это.
Откуда было знать юноше, что не ему одному, а многим, может быть, каждому русскому сердцу чудится здесь незабываемое, знакомое, родное!..