Абанер (Попов) - страница 30
— Надо, товарищи, решить срочный вопрос. Не возражаете?.. Я получила от одного ученика письмо… «Дорогая Клавдия Ивановна, разрешите с вами познакомиться, я вас люблю»…
Лица ребят вытянулись, кто-то ойкнул, и вдруг берег Абанерки вздрогнул от хохота.
— Вот это да!
— Держите меня, девчонки, умру от смеха!
— Клавдия Ивановна, кто писал?
Учительница покраснела и кое-как сдержала улыбку.
— И вот я хочу в присутствии группы ответить. Мы давно знакомы, а до любви он не дорос, пишет с ошибками.
Хохот опять взметнулся над рекой.
— Здорово!
— Да кто это? Кто?
Женька спокойно сидел на камне и, не спеша, разминал папиросу.
— Товарищ Новоселов! — шагнула к нему Рая. — Разрешите с вами познакомиться!
— Отстань, чертова Скворечница! — оттолкнул ее Женька. — Иди в канцелярию, знакомься с приказом. Тебе выговор за неположенный звон на колокольне объявили. Скворечня Скворечне выговор объявил…
Женька говорил правду. Руководители городка как-то узнали о Раиной проделке, на дверях канцелярии висел приказ, и подписал его почему-то Скворечня.
— Дочери выговор!..
— Молодец Скворечня! Вот это по-правильному! — одобрили ребята.
— Это Женька на нее донес, — шепнула девочкам Клава.
Мимо шел Бородин с саженью.
— Что за собрание?
Ребята и девушки прикусили языки, учительница еще больше покраснела.
— Просто так… Разговариваем о работе.
Когда широкая спина и соломенная шляпа скрылись за кустом, Сережа, разозлившись, сказал:
— Ну, и подлюга ты, Женька! Клавдия Ивановна тебя не выдала, а ты Раю выдал.
— Да ну вас к черту! — швырнул Женька папиросу и пошел по берегу.
— Подъем! Подъем! — сердито кричал откуда-то Чуплай.
Фима с Лойко носили землю на носилках.
— Ой, Аркадий Вениаминович, а ведь вы, наверно, никогда не держали лопату! — смеялась Фима. — Как левша, берете.
— Не держал, — признался Лойко.
— Так мы бы одни управились. Или вас заставили?
— Никто не заставлял. Все работают, и мне надо. Ну-ка, отступите на шаг. Я тоже покопаю, у вас учиться буду.
У Фимы оказался прилежный ученик. Лопата в его руках становилась послушнее, носилки быстро наполнялись. Фима подхватила их и легко пошла в ногу с учителем. Все радовало Фиму в это хмурое утро: и звонкие голоса ребят, и дружная работа, и то, что математик Аркадий Вениаминович (подумать только!) вместе с ней носит на носилках землю.
Но рядом с радостью, где-то в глубине груди, пряталась тревога. Прожив лучшие годы в чужих людях, в монастыре, она не привыкла к радости, боялась ее. Мысли о том, что нет счастья на земле, долго и настойчиво внушали молодой монашке.
Черный клобук и посох спугнули радость. Сколько раз бедная Фима падала в ноги тетеньке, плакала, просила прощения, а сейчас стиснула губы до крови. Зачем ей униженной, обиженной, а теперь проклятой колени гнуть!..