— А ведь, пожалуй, исключат! — донеслись до Сережи обрывки голосов.
Теперь все. Прощай, вторая ступень!.. Оборвалось самое хорошее, самое дорогое в жизни. И не было никакой возможности спасти его…
Сережа совсем не знал, что подразумевал Чуплай под словами «каленым железом выжигать». После драки комсомольцы в полном составе явились к Бородину.
— Евграф Васильевич, — приступил с порога Чуплай. — До каких пор сынки кулаков и лавочников будут наших ребят бить?.. Ячейка постановила передать дело о Новоселове в народный суд.
— Та-аак. А насчет Зорина вы что постановили?
— Ничего… Подходили с точки зрения классовой борьбы. Зорин — не лавочников сын.
— Точка правильная. Но с этой точки нельзя оправдать Зорина. Значит, если не кулацкий сын, бери в руки топор и…
— Евграф Васильевич, так Зорин маленький, а этот вон какой дылда! — перебила Мотя.
— Из-за чего подрались, знаете? — подхватил Светлаков.
Бородин решительно повел бровями.
— Знаю. Все равно неправильно. Выгородить Зорина — сделать ему медвежью услугу. Передать дело в суд — правильно решили. Только не в народный, а товарищеский. Тебя, Светлаков, судьей выбрали? Тебе и дело в руки. Построже суди! Обоих. Слышишь? И чтобы Зорин о постановлении ячейки ничего не знал.
Комсомольцы поглядели друг на друга. Получалось будто бы так, как они постановили, однако не совсем так. На суде Евграф Васильевич сидел в заднем ряду и ни во что не вмешивался.
Защитник Клавдия Ивановна просила суд смягчить приговор, но говорила не очень решительно, словно сама была в чем-то виновата. Зорин не замечен ни в чем плохом, только очень горячий. И вступился он за правое дело.
— А вот Новоселова я не могу защищать. Учиться не хочет, работать — тоже. Мы строили электростанцию, а он ушел домой. Просматриваю сегодня его личное дело, справка о болезни выдана ветеринарным фельдшером…
Дружный смех заглушил ее слова. Смеялись ребята, преподаватели и судья и даже сердитый Чуплай.
— Вот болезнь!
— Лошадиная!
— Коровий доктор его лечил!
Не сразу Светлаков водворил порядок, и только после этого Клавдия Ивановна смогла закончить речь. Новоселова она защищать не может, но считает, что его тоже исключать не следует. Он во второй ступени недавно, школа еще мало сделала, чтобы его воспитать. Преподаватели, ячейка, учком — весь коллектив.
Молодежь недовольно загудела. При чем тут ячейка и учком? Сережа отказался от последнего слова, а Женька обиженно пробормотал: «Откуда я справку достану? У нас близко больницы нет…»
Когда суд удалился на совещание, зал наполнился разноголосым шумом.