Однако Бородину было этого мало. Тогда заведующая не очень охотно проговорила:
— Здесь гостит у родственников преподавательница института из Питера. Химик, биолог, знает французский. Муж и сын у нее погибли на войне, она долго болела, врачи рекомендуют ей поехать в деревню. Вот не знаю, согласится ли она — в Абанер.
А подумав, заведующая вспомнила, что приходил просить работу музыкант Яснов-Раздольский.
— Этот, кажется, к вам не подойдет. Странный очень и требовательный. Дайте ему хор, ансамбль, чуть не оперу!.. Да и артист, не учитель.
Евграф Васильевич в тот же день разыскал Яснова-Раздольского и Наталью Францевну. Клавдия Ивановна пришла к Бородину сама по объявлению в газете.
Евграф Васильевич приехал в Абанер, когда монастыря уже не было, но не было и школы второй ступени. Кто знает, сколько трудов, усилий, «инициативы и самодеятельности» пришлось потратить здесь фронтовику!.. Чем больше он делал, тем больше оставалось несделанного, неотложного. И это несделанное, неотложное тяжелым грузом ложилось на плечи заведующего.
Осенним дождливым вечером из разбитой телеги, которую кое-как тащила исхудалая кляча, вылез хромоногий парень в красноармейской шинели, вскинул за плечи котомку, спросил у ребят: «Где тут шкрабы заседают?» и поковылял на костылях в канцелярию. Движения у него были резкие, угловатые, в черных глазах горел недобрый огонь, и вся фигура хромого напоминала колючий репейник.
— Безногих принимаете? Или, может, калек вам не надо? — приступил он к Бородину.
Тот пристально посмотрел на вошедшего и так же резко ответил:
— Принимаем не по ногам, по уму.
— Экзамены заставите держать, документы потребуете?
— Обязательно.
— Вот все документы!.. — вытащил он из кармана справку госпиталя с оборванным углом.
— На фронте был?
— А то не видите?.
— Комсомолец?
— Да.
Бородин понял: фронтовик с характером, спуску ему давать нельзя.
— Вот что, парень, нос не задирай. Садись и рассказывай по порядку.
Тот, видимо, не ожидал такого тона, повел плечами и не очень охотно уселся. Рассказывал он скупо. Приехал из марийской деревни Агытан-солы, теперь там коммуна Йошкар-сола. Мариец, коммунар. Живет вдвоем с бабушкой. Отец с матерью умерли от тифа, тогда он, Яков Чуплай, бросил школу, подтаскивал на стекольном заводе песок. Сколько классов кончил? Земское трехклассное училище да год учился в высше-начальном. Бил беляков под Питером. Ранен.
— Чего еще? Когда лежал в госпитале, маленько подучился. По алгебре и по письму меня один раненый подгонял. Только я не очень. Перезабыл…
— Так, Яков Чуплай, к экзаменам тебя допустим. Сдашь — примем. Не выдержишь — тут уж ничего не поделаешь, — развел Бородин руками. — А сейчас иди в общежитие, устраивайся.