— Если только не придется опять лежать нам обоим под пыльной кроватью, я согласен на все, — сказал он в неудачной попытке сострить.
В этот момент он готов был сам себе влепить оплеуху за свое дурацкое высказывание.
Розали замкнулась, как устрица, закрыв створки. А чего он хотел! Огорченный, он посмотрел на ее побледневшее лицо, не отражавшее никаких чувств.
— Ну что ж… Мне пора, — произнесла она наконец с какой-то странной улыбкой, делая вид, что поправляет ремень безопасности. — Рене уже заждался меня.
Рене! Этот удар попал в цель.
Роберт сердито пнул ногой камешек, и тот упал в одну из никогда не просыхающих парижских водосточных канав. Он вообще как-то забыл, что у Розали есть друг — этот телохранитель, всегда с удовольствием готовый пустить в ход кулаки, защищая ее. Роберт криво улыбнулся, вспомнив свою первую и, надо надеяться, единственную встречу с французским богатырем, который однажды уже хотел его поколотить за то, что он якобы грубо приставал к его девушке. Вроде бы тренер по фитнесу. («Он специалист по спорту с высшим образованием и преподаватель йоги, — серьезно объясняла ему в „Марли“ Розали. — Однажды он даже работал персональным тренером у одной знаменитой французской актрисы».) «Ну и что! Допустим, что благодаря своему внушительному росту и бархатистым карим глазам он, конечно, пользуется успехом у женщин. Ладно, пускай он недурен собой. Но чем еще он может поразить воображение?» — с вызовом подумал Роберт. Он не мог, да и не хотел себе представить, что связывает Розали с прагматичным Рене: родства душ тут явно не было и в помине. Во всяком случае, это же ясно как день, что эти двое не подходят друг другу.
Затем он почему-то подумал о Рейчел.
Рассудительная, деловитая, энергичная, одетая с иголочки, красавица Рейчел! Это она ему позвонила, когда они с Розали лежали на полу, забившись под кровать. В самый неподходящий момент. Она не оставила ему сообщения, и это показывало, что она рассердилась всерьез. «Позвоню ей поближе к вечеру, — решил Роберт, — когда в Нью-Йорке будет почти полдень».
Когда он объяснит ей про рукопись и расскажет, как он без ведома хозяина проник в чужой дом, чтобы узнать тайну, которая касается лично его, она, конечно же, простит ему, что он отключил телефон, зная, что звонит она. О том, что он лежал тогда под кроватью с Розали Лоран, лучше, пожалуй, не рассказывать. И о поцелуе тоже лучше не упоминать. В этом деле и без того все достаточно сложно.
Он ускорил шаг и вышел на набережную Орсэ. Встав в очередь перед музеем и терпеливо, шаг за шагом продвигаясь ко входу, он снова представил себе смеющуюся Розали, как она, словно шекспировская Титания, стоит под деревом. Он попытался прогнать эту картину и подумать о чем-нибудь другом, но не смог отмахнуться от вопроса, видал ли он когда-нибудь, чтобы Рейчел так заливалась смехом, как эта эмоциональная, вечно противоречащая ему, своевольная и — да, этого нельзя не признать! — необыкновенно обаятельная особа, с которой его, собственно говоря, ничего не связывало, кроме сказки о синем тигре.